"Анатолий Афанасьев. Командировка (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Мне, что ли, цветы? - поинтересовался я.
- Вам, вам. Берите. Я из экспедиции привез целую корзину. Берите!
Мне не надо было спрашивать, кто он. Сам сообразил. Звали его Николай
Петрович.
Я провел его в комнату и усадил в кресло. Он тут же извлек из
внутреннего кармана бутылку молдавского коньяка. Угнездился в кресле
плотно, с комфортом.
- Про меня вам кто сказал? Наталья Олеговна?
- Что вы! - смущенный взмах руки. - Она не скажет. Соседка, Кира
Яковлевна. Эта все про всех знает. Прохиндейка такая. Да и чего тут знать,
через три дома-то.
- Действительно, - согласился я, устанавливая перед ним на шахматном
столике рюмки и тарелочку с лимоном. - Водой не запиваете?
- Что вы, что вы!
Бить он меня пока не собирался, настроен был дружелюбно, а некоторое
дрожание голоса, нервное мельтешение рук и смущенный взгляд я отнес на
счет необычности ситуации. Честно говоря, Николай Петрович мне сразу
приглянулся -тихий, доверчивый сумасшедший, с синими быстрыми глазами и
плечами тяжелоатлета. На любом конкурсе красоты он мог дать мне сто очков
вперед. Когда уж мы выпили да разговорились, я и совсем его полюбил. До
самого ухода он так и не оправился от своей застенчивости, коньячок
прихлебывал осторожно, аккуратно, лимон сосал беззвучно и следил за каждым
своим движением, точно боясь что-нибудь невзначай опрокинуть или поломать.
Тактичный милый богатырь. Много рассказывал про свою работу, как они там
лазят по первобытным местам, как живут по-брагски, как мечтают о
перспективах разработки природных богатств. Несколько смешных историй
кстати припомнил. Судя по всему, жизнь его не баловала, он ее горбом
таранил и теперь дотаранил до докторской диссертации.
Он сказал, что вернулся всего на три дня, уладить кое-какие детали с
консерваторами из министерства.
Скоро сезон, сказал он, возможно, решающий для него лично сезон, а еще
ни черта не подготовлено. Он сказал - денег нет, очень мало денег.
- Денег всегда мало, - сочувственно огорчился я. - И негде их взять.
Про Наталью Олеговну было сказано всего несколько фраз.
- Вы не подумайте, - заметил Николай Петрович, - я не какой-то там
неандерталец. Все прекрасно понимаю. И даже, представьте, не возмущаюсь. Я
знал, на что шел. Но Наташу я люблю. И дочь у нас...
Хочу уверить, если ей будет плохо - я вас раздавлю насмерть, вот, - он
в мечтательном безумии протянул руки к окну, - этими руками... Можете мне
поверить на слово. - И добавил совсем уж в мягком забытьи:- Убью тебя,
милый человек, как бешеную собаку.
Я не успел отреагировать на угрозу, потому что он тут же сменил тему. Я
слушал его интеллигентное дребезжание и жалел его, такого сильного,
интересного человека, вынужденного ломать комедию; и себя жалел, за то,
что должен его слушать и хлестать без времени коньяк. Я чокался с Николаем
Петровичем и видел, любая женщина, даже если не полюбит, будет счастлива
связать с ним свою судьбу. Он был из тех, которых мало. Что же такое
случилось с Натальей Олеговной? Почему не хочет она с ним быть? Неужели
потому только, что силен над женским естеством гнусный закон "с глаз долой
- из сердца вон"? Но сейчас-то он здесь, на глазах, дома. Красивый и