"5 имен - 1" - читать интересную книгу автора (Фрай Макс)

Про дух противоречия

Вот ты над именем Леандро посмеиваешься, говоришь, отдает Декамероном? А как бы тебе имя Горацио понравилось? Горацио, по прозвищу Да.

Так его еще со школы прозвали, дружка моего, оттого, что слово нет он никому сказать не мог. Никогда не мог, капити? Такой вот рагаццо эластико.

Работал он на складе у купца Ченти, счетоводом, рыбу принимал у рыбаков, всего и дел-то — записывать цифры в столбик, а рыбаки эти, что же? тряхнут, бывало, у него перед носом скользкой связкой дорадьих хвостов, чешуйками блеснут жалобно, на жизнь поплачутся, наш Горацио и спекся, бене, говорит, амичи, и пишет, что просят.

А хватится хозяин — недостача, тут уж доброму Горацио из своего кармана платить приходится, очень это жену его, Филомену, расстраивало. И это бы еще ничего, только ведь он и жене отказать не умел: повернется к нему ночью томная Филомена, он и старается, пыхтит, бедолага, хотя ни любви, ни огня в нем на мизинец нету, одна усталость плитой на ключицах. А Филомене любви и огня хочется, чтобы все, как у людей, а не от безотказности. Вот и пошла синьора к колдуну, накопила сорок тысяч лир и пошла. Женщина она была недалекая, корпулента э пиньола, Ганса Касторпа аптечной фирмой считала, а смуглую леди сонетов — рекламой загарного крема, чего уж там, такие и в колдунов верят, феномено нормале.

Что дальше было? Аллоре. Дал ей колдун длинную булавку серебряную и говорит: это, говорит, синьора Филомена, не просто булавка, а Дух Противоречия, суть мужского естества, магиа, говорит, бьянка э натурале. Когда твой муж более всего покорен и тих? Ночью, в постели? Мольто бене. Воткнешь ему булавку в лацкан пижамы, но только один раз! а там уж сама увидишь, что делать.

Так она и поступила. Наутро Горацио Да, проснувшись, первым делом пощечину ей залепил, дескать, постель несвежая, кофе холодный и в доме пахнет вчерашним ризотто, но Филомена, знай, улыбается: мужчина в доме! так и вьется вокруг него, рагацца повера, ирритата…только до любви в тот день так и не дошло, вернулся Горацио с работы, с рыбаками всласть наругавшись — вот уж они удивились! — да и спать в чем был завалился. Ну, подумала синьора, значит, мало было первой дозы, но ведь помогает, допо тутто! и — еще раз ночью булавку в лацкан воткнула. Заворочался Горацио, всхлипнул, но не проснулся, а уж проснувшись — пошел в свой сарайчик, затащил туда малютку Пердиту, хозяйскую дочку, изнутри дверь столом рабочим припер, и — давай ее, дочку эту, по всякому вертеть, да по разному прилаживать, бамбина про торговлю и думать забыла, к вечеру только Горацио из сарайчика вылез, рубашку в штаны заправил, сплюнул длинно в сторону моря и домой пошел, из фляжечки потягивая.

Ну что тут сделаешь? жена, натуралементе, принюхалась, губу прикусила, ладно, думает, си аспетта, начались волшебные фокусы, издержки прекрасной метаморфозы…это я с диалетто локале тебе, Елена, перевожу, а что она на деле подумала, ты все равно не поймешь.

Говорить ли тебе, что в третий раз синьора с булавкой в спальню пришла? Теперь уж, думает, естество это самое, Дух Противоречия, в нем точно проснется, а тут как раз я стою, в тонкой рубашке с воланами, погляди же на меня, адультеро ты этакий, ненаглядный изменник!..кольнула было в лацкан, да только встрепенулся Горацио Да во сне, протянул к ней жадные руки, Пердита, бамбинелла миа! прошептал, глаз не открывая, и — покачнулась Филомена, не удержалась, воткнула булавку между пижамными пуговицами, между курчавыми кустиками, прямо в сердце.

Наутро столько шуму было в доме у синьоры, квеста мелодрамма! квеста конфузионе! столько слез, что никто пропажи не заметил, а булавку-то серебрянную сорока утащила, и в гнезде спрятала, под крышей у прачки Дионисии, вот уж потом житья от нее, Дионисии этой, всему городу Ноли не было, пока не узнали в чем дело…но это уже другая история, ди пока импортанса, совсем другая история.