"Елена Афанасьева. Колодец в небо" - читать интересную книгу автора

Елена Афанасьева.

Колодец в небо.

1. Пролог. Тогда
(Ноябрь 1928 года. Москва)

В Крапивенском переулке, который, обходя вековые монастырские стены,
остро срезает угол от Петровского бульвара к самой Петровке, ноябрьским
вечером прохожие заметили молодую женщину, лежавшую вниз лицом на снегу.
- Не пьяна ли? - осторожно спросил мужчина в котелке и драповом пальто
с меховым воротником.
Котелок этот и основательность тяжелого серого пальто придавали всему
облику мужчины некую старомодность, старорежимность, если хотите, или даже
просто старость. Ощущение это усиливала проседь в густых усах. Но тонкий,
как в прежние времена писали в романах, орлиный нос, легкий румянец на щеках
и живость глаз могли бы сказать правду об отнюдь не преклонном возрасте
мужчины, если б за спешкой и метелью хоть кто-то имел желание пристально
вглядываться в черты его лица.
Но желания подобного никто не имел. Ни тетка в коротковатом пальтишке и
грубом сером платке, ни молоденькая девушка в тонкой шали и невысоких,
тонущих в глубоком снегу ботинках.
Все трое шли с разных сторон. Девушка вдоль монастырской стены
двигалась от Петровки к бульварам. Мужчина быстрым шагом шел навстречу ей по
противоположной стороне переулка. Тетка вышла из дверей небольшой церкви
Сергия в Крапивниках, что почти у самого бульвара, суетливо перекрестилась и
тоже направилась в сторону Петровки.
Все трое сошлись ровно посередине короткого переулка.
Все трое спешили.
Мужчина торопился по каким-то своим тайным делам, которые важно было
успеть закончить за время отлучки жены и вернуться домой до ее прихода.
Тетка в грубом платке спешила скорей домой, чтобы пропустить стопашечку
и, забравшись под пуховое одеяло, забыть вязкое ощущение теста, которое она
много часов подряд ворочала в чанах и тазах в небольшой частной пекарне на
Трубной, хозяин которой и не думал облегчать труд наемных работниц. "На
второй хлебзавод, грят, механизмов навезли, что тесто ворочают, а мы все
ручками, ручками!" - часом ранее сокрушалась тетка, жалея свои опухшие руки,
начинающие нестерпимо болеть при одном виде теста. На что месившая рядом
работница ответила, что в пекарне на Остоженке уже допричитались:
"Заарестовали хзяйна, и лавочку всю его нэпманскую прикрыли. А всех нанятых
на улицу. На хлебзаводе своих хватает! Нашего хзяйна заарестуют, и куда
мы?!"
А юная красавица (впрочем, под ее не по сезону тонкой шалью трудно было
разобрать, красавица ли она) шла с Большой Дмитровки, из редакции "Вечерней
Москвы", куда ходила с поручением из своего издательства "ЗиФ", и торопилась
на Цветной бульвар, где подрабатывала в частном издательстве "Макиз".
Все трое торопились, пока не остановились около монастырской стены, от
одного вида которой переулок в центре Москвы казался глухоманью.
Остановились и замерли перед лежащей лицом в снег женщиной в серой беличьей
шубке и кокетливой фетровой шляпке. В такой шляпке на свидания в частные