"Александр Адмиральский. Гений " - читать интересную книгу автора

Узник был стар и угрюм. Несмотря на комфорт, правильный режим,
прекрасный климат, пятьдесят лет заключения наложили свой отпечаток.
Особенно плохо ему стало в последний, пятидесятый год. Он уже все
понял. Он понял, что его обращения к Президенту не посылаются. Он понял, что
здесь, в тюрьме, ему придется умереть.
И он не мог с этим смириться.
Днем узник был замкнут, не вступал ни в какие разговоры с тюремщиками,
заставлял себя много читать и много двигаться.
А вечером...
Если бы 101-й хоть раз заглянул в спальню узника вечером, он увидел бы
и услышал странные вещи.
Узник возбужденно ходил по комнате и непрерывно что-то шептал.
- Они ничего не поняли... Мое изобретение могло бы в десять лет
перевернуть всю жизнь на Граунде... Я дал им в руки неограниченные
возможности... И теперь я здесь... Я не могу допустить, чтобы мои открытия
умерли вместе со мной... И я не могу показать всю полноту моих открытий...
Я - в тюрьме... Я стар и болен... Я не имею права умереть... И у меня нет
никакой надежды...
Когда-то давно, в первые годы своего заключения, после того как он
написал три или четыре петиции, он попытался полуоткровенно поговорить с
очередным начальником тюрьмы. Результат был незамедлительный. Через два дня
после разговора весь штат тюрьмы досрочно был сменен.
И с тех пор узник молчал.
А теперь...
Узник понимал, что прямой путь отрезан. Но однажды ему показалось, что
он нашел выход...
Инструкция обязывала начальника тюрьмы один раз в неделю беседовать с
узником. Беседа не могла продолжаться более часа.
Эти беседы по традиции носили домашний характер. В столовую подавали
чай, персонал уходил, и начальник тюрьмы оставался с узником один на один.
И вот 101-й пришел к узнику на одну из таких бесед.
После нескольких общих фраз они разговорились.
И тогда узник сказал:
- Я стал сдавать в последнее время. За эти годы я много работал, но,
очевидно, мне не увидеть результатов своей работы...
- Да, возможно, - ответил 101-й. - Прошу извинить меня, но я вынужден
вам напомнить, что мы не имеем права выходить за пределы бытовых тем.
- О, я слишком хорошо это помню, - усмехнулся узник. - Я не Стану
нарушать инструкцию. Вы знаете, в последнее время я увлекся несколько
странным, с вашей точки зрения, занятием.
- Каким же? - вежливо поинтересовался 101-й.
- Боюсь, что вы неправильно меня поймете. Я хочу, чтобы вы чн хоть
немного представили себе мое положение. Я обречен. Все то, чем я занимался
до заключения (101-й сделал протестующий жест), предано забвению. А я не
могу умереть и ничего после себя не оставить.
101-й повторил свой жест.
- Нет, нет, не бойтесь, речь идет совсем о другом.
Узник снова помолчал.
- Я, - узник запнулся, выдержал небольшую паузу, - я начал писать.
- Дневник? - вырвалось у 101-го.