"Элизабет Адлер. Бремя прошлого" - читать интересную книгу автора

будет лучше начать с самого начала.
- Этот дом не самое плохое место для этого, - согласилась я, пока
Бриджид придвигала стул. Мы приготовились слушать.

3

- Как мне кажется, все началось три месяца назад, в день, когда мне
исполнилось двадцать четыре года, - приступила к своему повествованию
Шэннон. - Мой отец давал в тот уик-энд большой прием в нашем загородном доме
на Лонг-Айленде по случаю моего дня рождения и помолвки.
На лице Шэннон появилась ироничная полуулыбка, не затронувшая, впрочем,
ее красивых серых глаз.
- Это была уже третья моя помолвка за два года. "Хоть на этот-то раз
сладится дело?" - спросил меня папа. И я с уверенностью ответила ему
утвердительно. Он успокоился, что же касается моей мачехи, то, как я думала,
она должна была только радоваться возможности сбыть меня с рук.
- Большого Боба Киффи знали все, - продолжала Шэннон с теперь уже
гордой улыбкой. - Его историю расписывали многие журналы, хотя сам он и не
любил говорить о себе. Но когда к нему пришел успех, он стал в некотором
роде собственностью публики, от которой было трудно иметь секреты. По
меньшей мере, именно так думала я.
Боб никогда не рассказывал прессе о своей личной жизни, ограничиваясь
лишь бизнесом. Он был человеком, который сделал себя сам, став
мультимиллионером, и каждому хотелось узнать, как он этого добился.
Говорили, что он занимался земельной собственностью, но Боб лишь
посмеивался над этим. Он называл себя строителем и всегда стремился строить
такие большие здания, каких не строил никто. Его небоскребы высились над
дюжиной американских городов, и он уже строил небоскреб своей мечты,
"стодвадцатиэтажный Киффи-Тауэр" на Парк-авеню, по проекту И.М.Пи.
Людям казалось странным, что Боб никогда не говорил о своем прошлом.
Ухмыляясь, они судачили о том, что он стыдился своего сиротства. Но это было
не так, ему никогда не бывало стыдно вспоминать свое бедное детство.
Порой, когда он выступал по телевидению с рассказами о своих проектах,
я удивлялась тому, как он был красив. Газеты описывали его как дородного,
седовласого шестидесятилетнего мужчину, способного каким-то колдовским
образом выудить деньги из кармана нищего и заставить раздеться любую
хорошенькую женщину. - Шэинон усмехнулась. - И они, возможно, были правы. У
него были пронзительные светло-голубые глаза и густые седые волосы, и он
всегда был безупречно одет. Но руки его были руками рабочего, крупные и
сильные. Он говорил, что это было его наследство и что его предки занимались
тяжелым трудом, столетиями обрабатывая каменистые ирландские поля.
Задумавшись, Шэннон вздохнула.
- О нем рассказывали столько всяких историй, ходили такие ужасные слухи
об его изменах, но я была уверена в том, что их было немного, и знала, что
ради меня он всегда старался быть благоразумным. И знала наверняка, что он
никогда не забывал, что значит быть бедным и одиноким. Он тратил много денег
на благотворительность, причем всегда анонимно, так как ненавидел рекламную
огласку. Но слава - и притом недобрая - его все-таки нашла.
...Все журналы и газеты Соединенных Штатов скрыли от своих читателей,
что Роберт О'Киффи вступил в жизнь бедным юношей, сиротой, работавшим на