"Элизабет Адлер. Летучие образы" - читать интересную книгу автора

зевоту.
- Черт бы вас побрал, Даная, - пожаловался он. - Как я могу вас
фотографировать, когда у вас все время открыт рот! Неужели вы не можете
контролировать себя немного?
- Брахман! Уже полпятого утра, - взмолилась она. - Мы на ногах двадцать
четыре часа, а днем у вас опять съемки.
Бросив снимки, сделанные "Полароидом", на стол, он засунул руки в
карманы и гневно смотрел, как она собирается уходить.
- Валмонт никогда бы не ушел! - закричал он ей вслед, когда она закрыла
за собой дверь. - Он бы работал до тех пор, пока был бы мне нужен.
Снова открыв дверь, она сверкнула на него глазами, горевшими злостью.
- Тогда в следующий раз снимайте своего Валмонта в белой шелковой
блузке, - выкрикнула она. - Посмотрим, как это вам поможет! Ненавижу вас,
Брахман!
Идя по коридору, она слышала его довольный смех у себя за спиной. Она
дождалась лифта, добрела до своего номера и провалилась в небытие - на
несколько часов.
Когда на следующее утро она пришла в студию для последних съемок, она
от удивления открыла рот при виде ярдов белого шелка, которым были
задрапированы стены. Брахман крутился рядом, укладывая дорогой материал в
складки.
- Ваша идея, - объяснил он. - Белый шелк создает необходимый холодный
фон для вечерних платьев от Шанель, которые мы снимаем сегодня... Напоминает
тридцатые годы. - Он отошел на несколько шагов, чтобы полюбоваться делом
своих рук. - Прекрасно, - пробормотал он со счастливым видом, - просто
прекрасно! И заметьте, Даная, что я все сделал сам. Я не стал будить вас и
прерывать ваш драгоценный сон, чтобы помочь мне выполнить эту физическую
работу. Но как сын крестьянина, человека земли, который в поте лица трудился
всю свою жизнь, чтобы дать образование своим сыновьям, я понимаю, что такое
тяжелая работа.
Обедать они отправились в "Брассери Липп", чтобы отметить последние
съемки в Париже. Их усадили на самые почетные места, потому что все знали и
уважали фотографа, который годами бывал здесь. Брахман ни на шаг не отпускал
от себя Данаю, не переставая, говорил ей о том, как он доволен работой и что
она была его вдохновением. Время от времени он брал ее за руку и шептал
что-то ей на ухо.
Оставшись позже одни, они отправились к Сене и любовались Нотр-Дам де
Пари в лунном сиянии, гуляли по маленькому мостику Мари и, наконец,
оказались в уютном баре, где снова пили шампанское, а Брахман рассказывал ей
о том, как начинал свою карьеру в Париже, когда был никому не известным
молодым фотографом. Она слушала, загипнотизированная его историями о
художниках и писателях, манекенщицах и модельерах, которые, как и он, все
старались "выбиться в люди" в городе огней, любви и вдохновения. И
неожиданно Брахман поцеловал ее в щеку, и Даная тоже поцеловала его, потом
они взяли такси и поехали в гостиницу, крепко держась за руки.
Просторный номер Брахмана в "Георге Пятом" был не убран, что
соответствовало его характеру. Он запрещал горничным дотрагиваться до
разбросанных где попало снимков, пленок и аккуратно подписанных негативов.
Только его дорогая аппаратура, сложенная Данаей в углу, выбивалась из общего
беспорядка.