"Борис Викторович Адамович. Тристен 15-28.VII.1916 (ко дню 225-летия Л.-Гв. Кексгольмского полка) " - читать интересную книгу автора

миновав католическое кладбище у Владимировки, всех офицеров кроме Прапорщика
Каменского, убиты, - Подпоручики Богданов и Милавин, ранены Подпоручики
Матчин[18] и Дмитрий Унковский, контужены Подпоручик Терлецкий и, еще
раньше, у Трыстеня, Прапорщик Реут. Остатки этих рот вливаются во 2-й б-н.
Артиллерия противника смолкла на всем фронте полка, продолжали лишь
изредка и беспорядочно стрелять по площадям два орудия, сохранившиеся где-то
за Аполонией.
"Наш отец" лежит у копны скошенного хлеба на взятой им батарее.

***

Было около 16-17 часов. "Веер" Кексгольмского полка развернулся до
предела - на 3 1/2 версты, - в 3 1/2 раза шире исходного положения, - от
Щурина до южного конца Аполонии. На этой линии впереди взятых батарей было
растянуто в цепи около 1000 человек из 3 1/2 тысяч начавших бой, при восьми
офицерах из 36-ти. Люди разных рот и смежных баталионов были настолько
перемешаны, что офицеры уже командовали не своими частями, а только
участками.
В новый разрыв, образовавшиеся между 1-м б-м и 15 и 16 ротами, выходила
команда саперов Подпоручика Заремба с командой пеших разведчиков Подпоручика
Назарьевского, два взвода Кексгольмской пулеметной команды и взвод пулеметов
под командой унтер-офицера одного из Гв. Стрелковых полков, отбившийся от
своей части.
В тылу полка в это время вытягивался к Трыстеню 1-й б-н Л.-Гв.
Волынского полка, 3-я и за ней остальные две батареи 1-го дивизиона Л.-Гв.
3-й Артиллерийской Бригады. На левый, все еще совершенно открытый, фланг, к
южному концу Аполонии подходил, выдвинутый Начальником Дивизии из резерва,
баталион Л.-Гв. Литовского полка под командой Капитана Духонина.
Тем временем к неприятелю подошли ближние слабые резервы и разыгралась
последняя вспышка беспорядочного боя за батареи. Эта контр-атака была
отбита: свежие пулеметчики метким, спокойным огнем буквально смели
неприятельския цепи на правом участке, Литовцы и 3-я батарея разгромили
атаку на левом.
Солнце клонилось к западу. Трыстень еще пылал. Все поле было покрыто
воронками. Раненые тянулись путем голгофы на перевязочные пункты. Во ржи,
под родными васильками[19] и на снопах лежали Кексгольмцы, исполнившие 15
июля свой долг до конца.
"С наступлением темноты", вспоминал, 15 лет спустя, командир Волынцев
Генерал А. Е. Кушакевич, "поле боя буквально стонало, - так много раненых не
было убрано..."
С наступлением темноты началась и "смена" Л.-Гв. Кексгольмского полка.
Но смены быть не могло: кого сменять и где? Кто мог разобраться в этом хаосе
боевого поля, когда все связи и подразделения были порваны, когда на
участках находили Кексгольмцев вперемежку то со Стрелками, то с Литовцами?
Какая могла быть смена, когда сменявшие блуждали во тьме, без проводников,
по незнакомому полю, изрытому сплошь окопами и воронками, опутанному
проволокой и усеянному людьми взывающими о помощи!
Могла быть не смена, а только замена и подкрепление на занятом участке,
но и то было трудно, и потому многие участники этой смены, позже - авторы
записок и воспоминаний, не разобрались в обстановке. И только тщательное