"Айзек Адамсон. Эскимо с Хоккайдо " - читать интересную книгу автора

дурной репутации дантисту из Куспидории, штат Огайо, и выдирала себе
очередной зуб. Чтобы вылечиться, по ее словам. Чтобы выкинуть меня из
головы.
И Токио, возлюбленный мой Токио, ради которого я мог пожертвовать
неделями, месяцами, да что там - годами своей жизни, - Токио постигла столь
же прискорбная участь.
Когда я прослышал о замыслах Тонды, я пустил в ход все связи, чтобы
воспрепятствовать съемкам в Токио. Я рассчитывал уничтожить фильм в
зародыше. Не сработало. Они перенесли съемки в Осаку. Осака напоминает Токио
не более, чем Филадельфия - Нью-Йорк, но современная компьютерная техника
позволяет талантливому режиссеру создать желанную иллюзию.
К сожалению, Тонду не назовешь талантливым.
А я что? Всего лишь хлопнул бесталанного ублюдка по лицу в холле отеля
"Дрейк". Легкий безобидный шлепок по щеке, можно сказать, погладил. Кроткий
упрек, не более того. Тонде и этого хватило с лихвой.
Он раздул дело. Инцидент. Посыпались телефонные звонки. Извиняться я не
стал, не на таковского напали.
И Сара осталась недовольна. Кино и есть кино, растолковывала она мне, а
бить режиссера достойно Рэнди Шанса, но никак не Билли Чаки. Я возразил:
дескать, я отстаивал ее репутацию. На это Сара заявила: большое спасибо, о
своей репутации она сама позаботится.
И закатила пощечину мне.
Главный редактор - образец долготерпения, но все эти пощечины его
доконали. Хуже того: я подозреваю, что Эду понравилась картина. Впрочем, я
за презумпцию невиновности. После долгой дискуссии Эд настоял, чтобы я взял
отпуск.
Я не желал ехать в отпуск.
- Либо отпуск, либо увольнение, - заявил он.
Вряд ли он это всерьез; однако на следующий день я обнаружил у себя на
рабочем столе билет и план поездки. Мне предстояло две недели провести в
горах в каком-то отеле "Кис-Кис". К квитанции об оплате гостиничного номера
была прикреплена записка - другим почерком, не Эда:

Гусеница
Даже по осени
Не стала бабочкой.
Твой любимый японский поэт.
Призадумайся, гусеница!

Кто, как не я, закармливал Сару поэзией хайку, и на кого мне теперь
обижаться? Хотя право, обидно, когда стихи оборачиваются против тебя. По
правилам этикета следовало сесть и помедитировать над ответом, однако
настроение было далеко не медитативное.
И вот я сижу тут и стараюсь не думать о "Генеразии". Не думать о
бездарном режиссере и пощечине, а главное - не думать о Саре. Не думать на
эти три темы не получалось, и тогда я попытался не думать вовсе. Как сказал
бы специалист по дзэн-буддизму, это все равно что кровь смывать кровью.
Когда отключить мысли не удалось, я прибег к верному средству и включил
телевизор. И точно: минут десять или пятнадцать я предавался блаженному
безмыслию, пока реклама "Одуревши от гейши" не выбила