"Аркадий Григорьевич Адамов. Петля ("Инспектор Лосев" #2)" - читать интересную книгу автора

служебные дела: поездки, встречи, бумаги, которые нельзя отложить,
пропустить и не составить. Причем то и дело я выбиваюсь из графика,
который сам себе наметил, и тогда летит обед, непременный "контрольный"
звонок Светке и короткий визит в больницу к Игорю - визит, обычно
санкционированный, кстати, самим Кузьмичом. Так было, например, вчера.
Но сегодня я вроде бы движусь по графику. Ровно в час дня я приезжаю к
себе в отдел после нелегкого, но все-таки выигранного" мною свидания с
одним малоприятным и потенциально весьма опасным типом. На обратном пути я
еще успеваю заскочить в мастерскую и получить этот злосчастный пылесос и
сейчас загоняю его под свой стол, чтобы вечером захватить домой. А пока
что мне необходимо сесть за составление одной срочной бумаги, которую с
утра уже ждет Кузьмич. Вы себе даже представить не можете, в каком
находиться напряжении, когда Кузьмич от тебя что-то ждет. К счастью, я эту
бумагу уже мысленно составил по дороге, и сейчас надо только все это
записать.
Но в этот самый момент звонит телефон, и Кузьмич вызывает меня к себе.
Причем тон у него такой, что я понимаю: или он сейчас с меня снимет голову
за то, что проклятая бумага еще не у него на столе, либо случилось что-то
малоприятное, и Кузьмич собирается взвалить эту неприятность на меня. Ни
то, ни другое, естественно, меня не радует. И в то же время, представьте
себе, меня разбирает любопытство: а вдруг и в самом деле случилось что-то
необычное и загадочное и Кузьмич решил поручить это дело мне? Что-то такое
было в его тоне.
В кабинете Кузьмича я застаю небритого, хмурого человека в перепачканном
пальто и разбитых кирзовых сапогах. Редкие светлые волосы его свалялись, в
руках он теребит старенькую шапку-ушанку. На красном, задубленном ветром и
морозом лице маленькие, в морщинках глаза полны тревоги и возбуждения.
Кузьмич сидит насупленный и трет ладонью ежик седых волос на затылке.
Что-то случилось, не иначе.
Увидев меня, Кузьмич говорит сидящему напротив него человеку:
- Вот он с вами поедет. По дороге все ему расскажете... - И, обращаясь ко
мне, добавляет: - Возьми машину.
При постороннем неудобно уверять, что занят по горло, что нервы и так
дрожат, потому что ничего не успеваешь, что срочная бумага еще не готова и
что можно поручить эту поездку кому-нибудь другому. Впрочем, и без
постороннего человека я бы все это сказать Кузьмичу никогда не решился.
Ладно уж, поеду. Несколько утешают меня слова, которые Кузьмич говорит мне
уже вдогонку:
- Ты не очень там задерживайся. Дело-то, видимо, ясное.
Тем не менее я улавливаю в его голосе и какие-то нотки сомнения.
Мы молча идем с моим спутником по коридору к моей комнате. И тут я успеваю
рассмотреть его уже внимательнее. На пальто следы кирпичной пыли, на
сапогах застывшие брызги цемента. Словом, строитель, не иначе. А на
стройках бывают разные любопытные находки. Иначе чего бы это он прибежал к
нам? С обычной дракой или несчастным случаем к нам не бегут.
Я открываю ключом дверь комнаты, мы заходим и наконец знакомимся. Человек
называется Григорием Трофимовичем, фамилия Сизых, он бригадир на стройке.
- Что же у вас стряслось? - спрашиваю я. - Вы пока хоть в двух словах
скажите.
- А в двух словах только и скажешь, - разводит руками Сизых и вздыхает. -