"Виктория Абзалова. Давай согреем звезду (Дорога в ночь)" - читать интересную книгу автора

по-прежнему стоят между ними неодолимым барьером, и изменить это не
получится и за тысячу ночей. Не потому ли, несмотря на всяческие заверения,
в свое время он предпочел вольную жизнь среди кланов, слишком хорошо
знакомому "цивилизованному" миру, статус уважаемого гостя, кровника, иногда
советника, - положению вне закона... Вроде бы сам говорил, рвался, жаждал
самой обычной жизни, а не смог как мастер! Не захотел скрывать свою суть, не
захотел изо дня в день доказывать, что и ты человек. Не смог привыкнуть к
висящему над головой наточенному мечу... Не захотел сражаться.
Так какое право он теперь имеет лезть с советами и упреками, что может
сказать Дианту, что предложить... Остаться среди орков? Тем самым
согласившись с мнением, что да, они не такие как все, что только здесь им
место, подальше от людей, что бы не приведи всевышние Силы не смутить
честных обывателей... Мальчишка-то в чем виноват, не хватит ли с него
мытарств! А для того, что бы ему помочь по-настоящему нужно придать ему
уверенность в себе, научить прямо смотреть в глаза и друзьям, и врагам, не
мучаясь никакой мнимой виной. Мастер прав, лучшим лекарством было бы
примирение с семьей, возвращение положенного ему статуса, обстановка, в
которой Диант не будет чувствовать себя уязвленным. И пока парнишка не
привыкнет, не научится защищать себя сам, - держать удары вместо него.
Изменить неписаный закон, объявляющий их изгоями! Дамир поморщился,
представив скандал непременно последующий за открытым поселением в столице
черного мага и его связи с принцем: эта война обещала быть долгой и отнюдь
не легкой.
За размышлениями ноги сами вынесли его к окруженному верными серыми
стражами шатру, где юный принц с тоской наблюдал за оравой пацанов вдалеке,
с увлечением гоняющих в какую-то шумную игру с собачьим черепом вместо мяча.
При виде молодого мага, мальчик весь как-то поник, сжался. Такое
впечатление, что каждый раз, как к нему обращаются, он ожидает удара, с
неудовольствием подумал Дамир. Как поступить, как сделать так, что бы не
ранить его исстрадавшееся сердечко еще больше? Подчиняясь безотчетному
импульсу, он обнял мальчика и тот с облегчением опустил голову на колени
волшебника, позволяя гладить себя по лбу, по волосам, по плечу.
Прикосновение рук успокаивало: не сердится больше...
- Ди, не убегай от меня, - попросил Дамир, - Я тебя не обижу. Верь мне,
пожалуйста! Я тебе во всем помогу...
Диант снова ощутил, что его окутывает мягкое тепло, и проклятая
слабость, которая никак не желала проходить, опять отступила. Так
удивительно было слышать, что кто-то искренне беспокоится как он себя
чувствует, не плохо ли ему, возьмет на себя труд утешать! У синеглазого был
уверенный, но не жесткий голос, не несущий в себе требования
беспрекословного подчинения, при звуках которого все страхи рассеивались. У
него были сильные руки, чьи прикосновения воплощали надежность и защиту.
Каким же невыразимым счастьем было укрыться в них, сбросив с себя все
тревоги! Диант с улыбкой прикрыл веки.

Дамир представил, что сейчас он вламывается в сознание мальчика, и его
передернуло. Нет, определил он, нельзя применять к Дианту силу, что бы не
говорили многомудрые учителя Лизеллы! Ко всему, что было связано с
вторжением в разум, он испытывал понятное отвращение, а парнишке и так
досталось, - исключительно из всяких благих побуждений. К тому же ведь вот,