"Виктория Абзалова. Сердце дракона " - читать интересную книгу автора

молил сильнейших из славных, и славнейших из сильных, могучих, мудрейших,
величайших и так далее - молил взять что, либо кого им хочется и оставить
деревню в целости.
Оставалось только решить - презирать ли такую феноменальную трусость,
или восхищаться самопожертвованием старосты.
- Пшел с дороги! - рявкнула черная девка, замахиваясь ятаганом.
Староста поспешно отполз к плетню, и драконы исчезли, словно
растворившись в жарком мареве...
Некоторое время единственным живым на дворе оставался силящийся
подняться инок.
Потом все же, жители деревни начали осторожно появляться из своих
укрытий, уверившись, что угроза и впрямь миновала. Сгрудившись у изгороди,
словно боясь переступить невидимую границу, селяне опасливо косились в
строну тел.
По мере того, как отпускал страх, нарастало возбужденное оживление.
Пробуждалось не только любопытство, но и тщеславие - визит драконов, чем не
повод утереть нос соседям! Возбужденные, взбудораженные люди спешили
поделиться друг с другом переживаниями и впечатлениями, обсудить
происшествие, предположить возможные последствия. Деревня, только что
казавшаяся вымершей - теперь просто кипела.
Приговоренный драконом монашек все еще стоял посреди двора, дико
озираясь шальными глазами. Люди старались даже не смотреть в его сторону и
обходили кругом, как будто в списке живых его уже не было.
Неизвестно, сколько еще он так стоял бы, но тут спор о том, что делать
с трупами, - никому не хотелось связываться с врагами драконов, даже с
мертвыми, - перешел на повышенные тона и достиг его слуха. Парень дернулся,
утирая с лица кровь и возвращаясь к реальности.
- Я сам... - глухо проговорил он.
Его не сразу услышали.
- Я сам, - повторил монашек громче и настойчивее, и качнулся к селянам.
Ответное молчание становилось невыносимо тягучим. Юноша медленно шел к
ним и остановился, когда солидные мужчины едва не отшатнулись от него.
Кажется, он начинал кое-что понимать.
- Сам! - заявил послушник останавливаясь, и с угрюмым вызовом
поинтересовался, - Лопату дадите?
- Бери, - так же неласково отозвался хозяин гостиного дома и мотнул
головой.
Его сын тут же принес требуемое, но не отдал, а воткнул в землю, словно
имел дело с заразным больным.
Светло-голубые яркие глаза инока уже совсем прояснились от одури, и в
них мелькнуло даже подобие гнева. На скулах горели красные пятна, когда он
круто развернувшись, наклонился над первым телом и, ухватившись за скапулир,
потащил к жальнику.
- Телегу бы... - посочувствовал, кто-то из баб, исподлобья следивших за
происходящим с безопасного расстояния.
- Вот и пособляй! - резко отозвался староста, - Чего не поняли, люди?
Мы теперь под драконами ходим...
- Это как же понимать, - раздался холодный надменный голос трибуна, -
Вы уже не признаете власть консула?
Староста поперхнулся словами, пошел пятнами, начал мямлить, порываясь