"Ахмедхан Абу-Бакар. Кубачинские рассказы" - читать интересную книгу автора

потребовал землю обратно. Как мог бедняк лишиться того, без чего он уже не
представлял своей жизни, без земли, с которой он так породнился, которую так
полюбил, что она снилась ему ночами, а наяву он только о ней и думал. Но в
то время правым оказывался сильный, а сильным был богатый, и шариатский суд
вынес приговор в пользу хозяина. Но Ирбани пошел на свое поле и сказал, что
живым с этой земли он не уйдет. Плакало вспаханное поле, плакал
земледелец...
Весной восемнадцатого года в этот далекий аул вместе с Советской
властью пришел "Декрет о земле" - это было пусть арабским алфавитом
написанное, но первое письменное произведение на родном даргинском языке.
"Декрет о земле", подписанный Лениным, привез к отцу его старший сын, бывший
абрек, а позже красный партизан. И старик Ирбани не мог поверить, что такое
может быть на свете, что так просто раздадут землю крестьянам без выкупа...
А когда же ему выделили не только то поле, что он приобрел некогда, но еще
столько же земли рядом, он от радости не находил себе места. Ходил и каждому
показывал вчетверо сложенную бумажку с декретом, хотя читать сам не мог, но
всем говорил:
- Закон такой есть! Самый справедливый закон из всех законов, какие
слышали когда-либо люди. И говорят, тот, кто издал такой закон, сам из
безземельных... добрый человек... из наших... вот он потому и понимает нас.
Но недолгой оказалась радость Ирбани - еще не окрепшей в горах
Советской власти пришлось отступить на время под натиском всевозможных
врагов: и местных мироедов, и турок, и англичан, и деникинцев. Все они
хотели вернуть в горы старые законы. Вызвали Ирбани в канцелярию, где
восседали новые хозяева, офицер с золотыми погонами и его солдаты.
- Ты обязан вернуть не только землю, но и собрать с нее для хозяина
хороший урожай.
- Нет, - сказал Ирбани, - не отдам я никому землю. И ни одного
зернышка.
- Мы тебе по-хорошему, гляди, будет хуже, знаем, чей ты отец и кого ты
вырастил.
- Не отдам. У меня закон есть. Закон! - И Ирбани достал из внутреннего
кармана вчетверо сложенный лист и гордо сует под нос офицеру.
- Таким законам пришел конец! - И золотопогонник хотел было порвать
бумагу, но Ирбани, опередив, вырвал документ из его рук и сунул себе в
карман.
- Не смей! Это наш закон!
Семнадцать кинжальных ран было на теле у Ирбани, когда подоспевшие
сыновья внесли его в саклю. И подумал Ирбани, что конец близок, и сыновьям
передал ту окровавленную бумажку с декретом о земле.
- За такой закон, сыны мои, за имя того, кто подписал этот закон, идите
воевать. В добрый час, сыны мои! Если умереть придется, то достойно примите
смерть. Только земле поклонитесь! Прощайте!
И дети ушли, попрощавшись с отцом, ушли пятеро, а вернулись трое,
вернулись в двадцатом, с вестью о победе Советской власти, вернулись и
привезли на арбе покрытых черными бурками двух своих братьев... И похоронил
их Ирбани не на кладбище, а у дороги на перекрестке, чтоб помнил о них
каждый путник. И положил Ирбани бумажку ту с пятнами крови под стекло и
поныне хранит рядом с фотографиями семьи. Дорогой ценой заплатил Ирбани за
землю эту. Породнилась она и с горем, и со слезами, и с кровью. А земля