"Александр Абрамов. Приключение на лесной улице" - читать интересную книгу автора

легко перемахнули через перильца, спрыгнули на землю, подняв клубы пыли.

Она чуть подалась под ногами, спружинила, будто толстый резиновый мат, и
шагать по этому мату было легко и приятно. Я прошел немного и обернулся.
Видимо, на моем лице отразилось нечто страшное, потому что Ганя вскрикнул и
тоже посмотрел назад. А ужаснуться было отчего: наша двенадцатиэтажная,
облицованная плиткой кооперативная башня исчезла. Вместо нее стоял такой же,
как и остальные, маленький дом с верандой, и только, в отличие от других, окно
было открыто и в комнате виднелись занавески в цветочек (мои занавески), а на
подоконнике все так же покоилась стопа рукописей.

Ганя дернулся к окну, посмотреть, проверить, но я остановил его:

- Не надо. Мы там были.

- Там ли? - усомнился Ганя.

- Там, там. Ты же помнишь: квартиру они не трогают. Успеем вернуться...

- Я сказал: "они". Но кто "они", я не знал. И не знал даже, почему я так
сказал. Ну, сказал и сказал, нечего к словам придираться! Для меня в тот
момент казалось более важным внезапно появившееся чувство охоты, когда
забываешь об опасности (возможной!), когда рвешься в неведомое, не
оглядываясь, не осторожничая. Я знал за собой грешок: отмахиваться от
реальности, когда подворачивается стоящее дело, помнить только о нем. Дело у
нас впереди было явно стоящим, тут уж я голову прозакладывал...

- А если не сможем вернуться? - все еще сомневался Ганя.

- Что ты предлагаешь?

- Не знаю... Ну, подождать...

- Эх ты, физик! Ты же сам говорил: ученый должен быть бесстрашным и
решительным. По-твоему, лучше бесстрашно сидеть у окна и решительно смотреть
на улицу, так, что ли?

- Да ладно, - сказал Ганя, - пошутить нельзя...

- Шути осторожнее. - Я неторопливо пошел по пыльной дороге.

Ганя шел сзади и вздыхал: ему очень не хотелось уходить от дома.

Но понятие "дом" растяжимо: мы-то уходили от чужого особнячка, где лишь
заоконные атрибуты напоминали о чем-то знакомом.

Мы шли по улице, и пыль от наших шагов висела в нагретом воздухе, медленно
и неохотно опускаясь на землю. Жара стояла страшная: что-нибудь под сорок. А в
нормальной Москве на нормальной Лесной улице градусник показывал нормальные
двадцать пять. Ветер, похоже, сюда и не залетал: пыль лежала перед нами