"Александр Иванович Абрамов. Белые начинают..." - читать интересную книгу автора

последней линии и была уже не пешкой, а вторым ферзем. Катастрофа белых
была очевидной.
- Разобрались, Леонид Николаевич? - спросил Парамонов.
Жемчужный кивнул, продолжая всматриваться в расположение фигур: он
никак не мог понять, почему белые, потеряв ферзя без компенсации, все еще
продолжали сопротивляться?
- Странная партия, - сказал Жемчужный.
- Почему странная? - робко возразил ему Парамонов. - Черные
выигрывают, вот и все.
- А какими играл профессор?
- Белыми. Мы нашли отпечатки его пальцев на всех фигурах. А здесь вот
видите... - Парамонов подвинул Жемчужному другой снимок, на котором
виднелись десять симметрично расположенных оттисков пальцев. - Оставлены
Сизовым на ладье, коне и ферзе, а также на нескольких пешках.
Жемчужный, казалось, не слушал его, задумчиво хмурился и молчал.
- Нелепо, все нелепо, - проговорил он глубокомысленно. - Профессор не
мог играть белыми.
Взгляды их встретились. Парамонов явно не понимал, к чему клонит
Жемчужный. Майор протянул ему снимок доски:
- Взгляните на белых... Будете доигрывать партию в таком положении?
Нет. И я не буду. Профессор - тем более, если даже он зевнул на старости
лет. Но до такого положения даже зевающий не доходит, особенно если у него
равной силы противник.
- Он сдался: белые все же не сделали хода.
- До такого положения умный игрок не доводит. Сдаются раньше.
Жемчужный все еще с сомнением глядел на доску. Что-то в этой партии
смущало его. Но Парамонов упрямился.
- Вы внимательно посмотрите, Леонид Николаевич, - настаивал он, - и
станет ясно, почему он все еще продолжал игру. Но не в этом суть. Для нас
важно сейчас, с кем он играл. Взгляните на отпечатки пальцев Сизова. Они
на черных.
- Оттиски могут сохраняться долгое время. Мы же не знаем, когда он
играл. И сизовские оттиски очень отчетливы: жирные пальцы. А профессорские
еле заметны: чистые, сухие руки... Может быть, играл кто-то третий, в
перчатках? Ведь Сизов решительно отрицает, что играл с профессором...
- Так он и признается, что играл, - покачал головой Парамонов. - Вы
на это рассчитываете, Леонид Николаевич?
- Я хочу, чтобы никто не делал скоропалительных выводов.
Парамонов не стал больше возражать, а лишь подвинул к майору еще
несколько снимков. На стакане в серебряном подстаканнике, стоявшем на
шахматном столике, виднелись четкие папиллярные линии.
- Пальцы Хмары. Мы попросили всех гостей помочь следствию - никто не
отказался! - и взяли у всех отпечатки пальцев... Хмара, кстати, и не
отрицает, что пил из этого стакана. Только за общим столом, а не за
шахматным.
- Стакан могли переставить.
- Кто?
- Убийца. Он же мог и сыграть партию. Я же говорил о перчатках... Вот
только расположение фигур странное. Профессор не мог довести партию до
такой позиции: он был первоклассным игроком...