"Сергей Абрамов. Ведьмин столб" - читать интересную книгу авторанормальны.
- Тогда почему он не идет с нами? - Черную работу он в состоянии предоставить другим. - И заплатить за нее по пять тысяч? Я не успел ответить. Нидзевецкий встал и, как мне показалось, с тоской взглянув на остатки коньяка в бутылке, молча повернулся и вышел не прощаясь. Я не остановил его: говорить нам было уже не о чем. Не о чем оказалось говорить и с другими моими спутниками по предстоявшему путешествию, с которыми я встретился утром за завтраком. Гвоздь вообще молчал, поглощая еду в тройном против нормы количестве. Он походил на "парнишек" Спинелли, только был постарше и побогаче опытом. Коротко стриженый бобрик, шрам на лбу, обтянутые оливковой кожей скулы и потемневшие протезы вместо выбитых когда-то зубов все это подтверждали. Этта была суха, замкнута и застенчива, на все вопросы отвечала: "да", "нет", "не знаю", "простите, не помню", "не видела", "не замечала". Вопросы задавал ей Нидзевецкий, видимо, для того, чтобы подтвердить данную ей вчера характеристику. Я же прислушивался не столько к ее ломаному языку, сколько к интонациям и произношению. тайна. - Я просто не любить говорить о себе, - ответила Этта. Фраза прозвучала неграмотно, но с хорошим произношением согласных и гласных. Еще раньше, прислушиваясь к репликам Этты, я подметил не только нарочитое искажение этимологии и синтаксиса, но и знакомые языковые интонации. Зачем она это делала? Для самоизолирования и некоммуникабельности? - Хорошо стреляешь? - вдруг спросил Гвоздь. - Не знаю, - сказал я. - Давно не практиковался. - Зря. Я на всякий случай захвачу с собой хлопушечку. Этта, допив кофе, встала, не проявив к разговору ни малейшего интереса. У дверей я догнал ее. - Вы хорошо знаете язык, - сказал я, поклонился и прошел мимо. Через полчаса в мою комнату постучали. Этта! Я не мог скрыть удивления. |
|
|