"Сергей Абрамов. Приключения на Лесной улице" - читать интересную книгу автора

Она чуть подалась под ногами, спружинила, будто толстый резиновый мат,
и шагать по этому мату было легко и приятно. Я прошел немного и обернулся.
Видимо, на моем лице отразилось нечто страшное, потому что Ганя вскрикнул и
тоже посмотрел назад. А ужаснуться было отчего: наша двенадцатиэтажная,
облицованная плиткой кооперативная башня исчезла. Вместо нее стоял такой же,
как и остальные, маленький дом с верандой, и только, в отличие от других,
окно было открыто и в комнате виднелись занавески в цветочек (мои
занавески), а на подоконнике все так же покоилась стопа рукописей.
Ганя дернулся к окну, посмотреть, проверить, но я остановил его:
- Не надо. Мы там были.
- Там ли? - усомнился Ганя.
- Там, там. Ты же помнишь: квартиру они не трогают. Успеем вернуться...
Я сказал: "они". Но кто "они", я не знал. И не знал даже, почему я так
сказал. Ну, сказал и сказал, нечего к словам придираться! Для меня в тот
момент казалось более важным внезапно появившееся чувство охоты, когда
забываешь об опасности (возможной!), когда рвешься в неведомое не
оглядываясь, не осторожничая. Я знал за собой грешок: отмахиваться от
реальности, когда подворачивается стоящее дело, помнить только о нем. Дело у
нас впереди было явно стоящим, тут уж я голову прозакладывал...
- А если не сможем вернуться? - все еще сомневался Ганя.
- Что ты предлагаешь?
- Не знаю... Ну, подождать...
- Эх ты, физик! Ты же сам говорил: ученый должен быть бесстрашным и
решительным. По-твоему, лучше бесстрашно сидеть у окна и решительно смотреть
на улицу, так, что ли?
- Да ладно, - сказал Ганя, - пошутить нельзя...
- Шути осторожнее. - Я неторопливо пошел по пыльной дороге.
Ганя шел сзади и вздыхал: ему очень не хотелось уходить от дома.
Но понятие "дом" растяжимо: мы-то уходили от чужого особнячка, где лишь
заоконные атрибуты напоминали о чем-то знакомом.
Мы шли по улице, и пыль от наших шагов висела в нагретом воздухе,
медленно и неохотно опускаясь на землю. Жара стояла страшная: что-нибудь под
сорок. А в нормальной Москве на нормальной Лесной улице градусник показывал
нормальные двадцать пять. Ветер, похоже, сюда и не залетал: пыль лежала
перед нами девственно-ровно, а на верандах, на крышах, на ступеньках ее не
было, и листья гигантских дубов блестели, словно вымытые недавним дождем.
Мы пытались стучать в двери, пытались открыть окна, но неведомые замки
оказались надежными, а вокруг не было даже палки, чтобы подцепить ставни,
вырвать язычок замка, заглянуть внутрь: что там? Мы кричали, аукались, но
даже эхо не отвечало нам: звук рождался и гас, будто воздух здесь играл роль
звукопротектора.
Дома стояли строго друг против друга: восемь - по левую сторону,
восемь - по правую. Наш - все-таки наш! - замыкал улицу с одного конца, за
ним начинался лес. С другого - ее заканчивал такой же особнячок, отчего эти
восемнадцать домов вместе составляли некое каре. Я не очень понимал замысел
неведомого архитектора: такая планировка затрудняла дальнейшее развитие
поселка.
Я невольно улыбнулся: привычная логика? Думаю об архитекторе, о
развитии поселка - это естественно. А здесь нет жителей даже в этих домах,
так куда же еще развиваться? И для чего тогда построено это каре?