"Сергей Абрамов. Стена (Авт.сб. "Требуется чудо")" - читать интересную книгу автора

этакой скифской каменной бабой. Глянула на письменный стол с тетрадками,
потом - на обеденный с недошитым платьем. Медленно-медленно, будто в
полусне, пошла в кухню - к газовой плите. А молодой человек, оказывается,
не соврал: борщ и впрямь был готов.


Когда пресловутый молодой человек проходил по двору, старик Коновалов
по-хозяйски принимал уже пятую машину с кирпичом. Хорошо ему было,
радостно, будто вернулись счастливые деньки, когда он, солидный и
авторитетный, командовал своей автоколонной, в которой, кстати, и "КамАЗы"
тоже наличествовали. И тетрадка, кстати, пригодилась: Коновалов в ней
ездки записывал.
- Осаживай, осаживай! - кричал он шоферу. - Ближе, ближе... Сыпь!
И очередная кирпичная гора выросла на аккуратном газоне, заметно уродуя
его девственно-зеленый, ухоженный вид.
Коновалов увидел парня, споро подбежал к нему - именно _подбежал_! - и
торопливо спросил:
- Путевки шоферам подписывать?
- А как положено? - поинтересовался парень.
- Положено подписывать. И ездки считать. Они же сдельно работают...
- Подписывай, Пал Сергеич, - разрешил парень. - И считай. Но чтоб комар
носа не подточил.
- Понимаю, не впервой, - и помчался к "КамАЗу", откуда выглядывал
шофер, тоже на удивление юный работник.
А парень дальше пошел.
Исторический профессор Андрей Андреевич Топорин в текущий момент читал
лекцию студентам истфака, увлекательно рассказывал любознательным
студиозам о Смутном времени, крушил Шуйского и с одобрением отзывался о
Годунове.
- У меня вопрос, профессор, - поднялся с места один из будущих столпов
исторической науки.
- Валяйте, юноша, - поощрил его Топорин, любящий каверзные вопросы
студентов и умеющий легко парировать их.
- Имеем ли мы право термин "Смутное время" толковать в ином смысле? То
есть не от слова "смута" - в применении к борьбе за престол, и только к
ней, а как нечто неясное, непонятное, до сих пор толком не объяснимое?
- Термин-то однозначен, - усмехнулся Топорин, прохаживаясь перед рядами
столов, - термин незыблем, как своего рода опознавательный знак его
величества Истории. Но вот понятие... Обложившись словами-знаками, мы
зачастую забываем исконные значения этих слов. Да, смутный - мятежный,
каковым, собственно, и был доромановский период на Руси. Но вы правы,
юноша: смутный - значит зыбкий, нерезкий, неясный. Если хотите,
непонятный... Но тогда взглянем пошире: а что в истории человечества
предельно ясно? Факты, голые факты. Был царь. Был раб. Был друг и был
враг. Была война, которая продолжалась с такого-то года по такой-то. И
прочее - в том же духе. А каков был этот царь? А что думал раб? И был ли
друг другом, а враг врагом?.. Это уже область домыслов, а она, юноша,
всегда смутна. Человеческие отношения и сегодня для нас самих полны
смутности. Я уже не говорю о родной планетке - о любой семье такое сказать
можно. Сму-та... - поднял палец к небу, будто изрек нечто исторически