"Сергей Абрамов. Новое платье короля (Авт.сб. "Требуется чудо")" - читать интересную книгу автора

Старшинов, что он - братья Майоровы, что он - Фирсов, Викулов, Полупанов.
- Ну, приврал, приврал, - хитро усмехнулся Алексей Иванович. - А ты
сядь, не мельтешись, не Майоров ты вовсе и не Старшинов. Так, черт
заштатный, старый к тому ж. Вон - одышка какая... А все погода проклятая.
О чем они там думают - в вашей небесной канцелярии?
- Я к ней отношения не имею, - обиженно проговорил черт. - Я из другого
ведомства. А они там в дрязгах погрязли, сквалыжничают непрерывно, славу
делят - не до погоды им. Да и нет никакой небесной канцелярии, ты что, не
знаешь, что ли? Совсем старый стал, в бога поверил?.. - издевался,
ехидничал, корчил рожи, серой вонял.
- Ф-фу, - махнул рукой Алексей Иванович, разгоняя мерзкое амбре, - не
шали, подлый... А ты, выходит, есть?
- И меня нет, - легко согласился черт. И был чертовски прав, потому что
в тот же момент в дверь без стука вошла Настасья Петровна и, не замечая на
столе никакого черта, сказала сердито:
- Опять спишь перед сном? Пожалей, себя, Алексей. У тебя от снотворного
- мешки под глазами. Знаешь, что бывает от злоупотребления эуноктином?
- Знаю, ты меня просвещала, - кротко кивнул Алексей Иванович, в который
раз поражаясь прыткости маленького черта: только что сидел вот тут, а
вошла Настасья - и слинял мгновенно, растворился в стоячем воздухе; и
впрямь - фантом. - Только я, Настенька, не спал, я думал.
- О чем же, интересно? - машинально, безо всякого интереса спросила
Настасья. Петровна, распахивая окно в сад, впуская в комнату мокрый вечер,
впуская миазмы, испарения, шепоты, стрекоты, дальние кваканья и близкие
мяуканья. И не ждала ответа, не хотела его совершенно, поскольку за сорок
лет совместной жизни изучила Алексея Ивановича досконально, говоря языком
физики - до атомов, а то и до протонов с нейтронами, и точно знала, что
все эти протоны с нейтронами врали ей сейчас: ни о чем Алексей Иванович не
думал, а просто клевал носом после ужина. - Гулять пойдем, - утвердила она
непреложное и дала Алексею Ивановичу теплую вязаную кофту, толстую и
кусачую, совсем Алексеем Ивановичем не любимую. - Надевай и пошли.
Не хотел Алексей Иванович никуда идти, а хотел почитать перед сном
привезенный сыном свежий детективчик английского пера, судя по картинке на
обложке - ужасно лихой детективчик, милое чтение, отдых уму и сердцу, но
за те же сорок лет Алексей Иванович преотлично понял, что спорить с женой
бесполезно, даже вредно для нервной системы. Настасья Петровна, женщина,
несомненно, мудрая, мудро же полагала, что никакими аргументами ее мнения
не расшатать, не поколебать, а раз так, то и слушать их, аргументы,
совершенно бессмысленно. Иными словами, Настасья Петровна _глохла_, когда
с ней спорили по житейским бытовым вопросам; собеседник мог биться в
истерике, доказывая свою правоту, а Настасья Петровна мило улыбалась и все
делала по-своему, как ей и подсказывал немалый жизненный опыт.


К слову. Раз уж речь зашла о жизненном опыте, сразу отметим: Алексей
Иванович был старше супруги на некое число лет, в будущем году ожидалась
круглая дата - его семидесятипятилетие, ожидалось вселенское ликование,
литавры, фанфары и, естественно, раздача слонов, как говаривал бессмертный
герой бессмертного произведения.
Кто - сами догадайтесь.