"Сергей Абрамов. Как хорошо быть генералом (Авт.сб. "Требуется чудо")" - читать интересную книгу автора

- Разумеется. Четырнадцать лет уже. Сыну - тринадцать.
- Ты спокоен дома? Заметь, я не спрашиваю - счастлив, я спрашиваю -
спокоен...
- Странный термин...
Истомин подумал, впрочем, что не такой уж и странный. Скорее, точный.
Счастье - понятие расплывчатое, строгого определения ему не существует.
Как в философии: абстрактная категория... Кстати, вот и определение:
счастье - это покой... Покой нам только снится... Банальная фраза эта,
давным-давно украденная у Блока, почему-то на секунду расстроила Истомина,
и что-то уже кольнуло в левой стороне груди - не сердце, нет, а будто
электрической иголочкой кто-то притронулся... Спокоен?.. Нет, конечно!
Скорее наоборот: он непонятно почему напряжен, словно ждет откуда-то
подвоха, удара, каверзы какой-нибудь... Примеры? Да мильон! Иной раз
намеренно не хочет заглянуть в дневник к сыну. А вдруг там двойка?..
Придется что-то говорить, раздражаться, закипать от молчаливого упрямства
сына, от непонимания им простых истин... Для кого простых? Для него,
Истомина? А если для тринадцатилетнего сына они - _не истины_? То-то и
оно... Или опять-таки с раздражением порой ловит себя на мысли, что вот он
дома, а жены нет, и она не где-нибудь - у подруги там или у любовника, а
всего лишь на своей распрекрасной работе, но горит и ликует, как у
любовника, ставит общественное выше личного. И, между прочим, не проверяет
у сына дневник... Спокоен он... Как же...
- Тогда второй вопрос, - быстро сказала Анюта.
- Постой, я ж не ответил.
Истомин пришел в себя, как вынырнул из-под воды: даже в ушах звенело.
- Почему же?.. Все очень-очень понятно... Скажи, а твоя жена спокойна?
Заладила: спокоен, спокойна...
- Абсолютно! - сказал так поскорее, чтобы не думать, не анализировать
суть, зря не мучиться. А Анюта заметила.
- Вот и врешь, - спокойно сказала она. - Жить с тобой - сплошная
нервотрепка.
- Ну уж!.. - Истомин отлично знал, что он не сахар, но сей факт его не
тяготил, он даже в меру гордился им: вот мы какие непростые, какие мы
сложносочиненные. - И потом: ты-то что волнуешься? Ты свое со мной отжила.
Или отмучилась, а, подруга?..
- Отжила... - эхом повторила Анюта.
- Слушай, - окончательно обозлился Истомин, - если ты помнишь, не я от
тебя ушел, а ты от меня. Собралась, сказала "прощай!" и пошла к мамочке. А
я остался. Один, между прочим. И ведь звонил тебе, говорил: не дури,
вернись. А ты?
- А я не вернулась.
- Почему?
- Ты не хотел.
- Ты что, дура? Я же звонил...
- Истомин, перед кем ты ломаешь комедию? Передо мной? Не надо, я театр
не люблю. Разве что перед собой... Ты ведь не жил со мной, ты
_существовал_, ты тяготился и домом, и мной, и мамой - она умерла в
прошлом году, - ты придумывал любой предлог, чтобы уйти. И все бы ладно:
ну не нагулялся мужик, молодость в нем играет, но зачем ты на меня давил?
- Я тебя давил?! Окстись, подруга!