"Исай Львович Абрамович. Книга воспоминаний (Часть 1) " - читать интересную книгу автора

организацию самообороны и обучили членов дружины стрелять из пистолетов.
Когда толпа погромщиков, вооруженных пистолетами, топорами и ломами,
двинулась к домам, где жили евреи, их встретил вооруженный отряд
дружинников. Завязался бой - и на каждого убитого дружинника пришлось
несколько убитых погромщиков. Увидев такой поворот дела, городские власти
прислали полицию, которая прекратила столкновение.
Во время этого боя и погибли оба брата Винеры, похороны которых
вылились в многолюдную демонстрацию. Мы, мальчишки, конечно, бежали за
демонстрацией, и мне на всю жизнь запомнилось: множество людей, идущих
мерным шагом по мостовой, красные знамена над ними и пение незнакомых песен.
Это были революционные песни: в демонстрации приняли участие все
революционные партии.
...Матери было тяжело справляться с четырьмя сыновьями. К тому же
старший, Давид, и следующий за ним одиннадцатилетний Гриша явно не ладили
между собой. Строптивый Гриша не хотел учиться, часто убегал в публичные
дома, куда проститутки приманивали его подарками и сладостями. Мать страшно
боялась, что он свихнется. Давид часто колотил его, но это только озлобляло
мальчика. Однажды, забравшись на крышу, он дождался, пока Давид вернулся
домой, стал бросать в него кирпичами и ранил его в плечо.
Мать не знала что делать. По совету дяди Нафтула она написала младшим
братьям отца, жившим в местечке Павливка, и попросила их взять на воспитание
Гришу. Вскоре пришел ответ с согласием. Грише купили железнодорожный билет,
нашли попутчика, и мама поехала с ним на вокзал. И тут ей стало жаль сына, и
она предложила ему вернуться домой.
Черт с ним, с билетом и с деньгами, - сказала она, махнув рукой.
Но Гриша, гордый тем, что едет так далеко один, в новую, неизвестную
жизнь, отказался выйти из вагона.
Из событий моего детства мне хорошо запомнилось мое с Натаном участие в
подпольной работе, а также обыск и арест Давида на нашей квартире. Мне было
тогда 8, а Натану - 10 лет. Мы жили на Арсенальской улице, рядом с каланчой.
Я учился в начальной школе. Давид, которому тогда было уже 18 лет, состоял в
социал-демократической партии и участвовал в подпольной работе. Для
расклейки листовок он использовал меня с Натаном. Вечерами он, тайком от
матери, брал меня и Натана и уводил нас в темные улицы города, где жила
иркутская беднота. Мы брали с собой банку клея, кисть и 50-60 листовок. Один
из нас нес банку, кисть и клей, другой - листовки. Первый быстро обмакивал
кисть в клей намазывал его на забор или стену, второй пришлепывал на клей
листовку и проводил по ней тряпкой. Сзади шел Давид и всматривался, не идет
ли кто навстречу или обгоняет нас: тогда он давал условленный сигнал, и мы
прятали все наше оборудование.
Так повторялось много раз, пока не арестовали Давида.
Мы жили в однокомнатной квартире с кухней. Мама и Давид спали на
железных койках, а мы с Натаном - на полу, под одним одеялом.
Однажды поздно вечером к нам в квартиру постучали. Мать открыла двери.
На пороге стояли жандармы. Ротмистр предъявил ордер на обыск и арест Давида.
Жандармы начали перебирать вещи, особенно бумаги и книги. Обыск длился
недолго - вещей у нас было мало, - и жандармы ничего не нашли. Но Давида они
с собой забрали и оставили нас с мамой в смятении.
Мы с Натаном к тому времени уже кой что понимали. Конечно, о своей
"подпольной работе" мы ничего не говорили маме, но у брата спросили, что это