"Исай Львович Абрамович. Книга воспоминаний (Часть 1) " - читать интересную книгу автора

когда мама пекла хлеб).
Часто я оставался в квартире один. Мама уходила на барахолку, Давид был
занят допоздна на уроках, Натан убегал с соседскими мальчишками на улицу. Я
сидел у печурки, подкладывал в нее дрова и ждал маму, чтобы она, быстро
согревшись, приготовила какую-нибудь еду.
Тяжела была вдовья жизнь мамы с малыми детьми. Но и радости у нее были:
все сыновья росли трудолюбивыми, честными и любящими. Бывали, конечно, и у
нас проступки и шалости, но все мы уважали и любили маму и всячески
старались облегчить ей жизнь.
Особенно тяжело стало маме после того, как Давида отправили в ссылку на
три года. Тогда-то мама решила выйти замуж. Предложил ей брак овдовевший
Промысловский, жена которого умерла родами. У него была обувная лавка на
барахолке и собственная обувная мастерская, где работало четверо
подмастерьев. Мама колебалась, боясь дать нам отчима, но после ареста
единственного кормильца Давида решилась. Она брала на себя тяжелую ношу: у
отчима тоже было трое детей - дочь 16-ти лет и два сына - двухлетний Абраша
и трехмесячный Матвей. Отчим со старшей дочерью были целый день в лавке, а
мать оставалась дома, присматривала за мастерской, готовила на всех пищу,
мыла полы, обшивала и обстирывала всех детей.
Мы переехали в четырехкомнатную квартиру. В самой большой комнате, вход
в которую был с улицы, расположилась мастерская, в другой - мама с отчимом,
в третьей - дети отчима и в четвертой, совсем маленькой, - мы с Натаном. К
тому времени Натану было 12, а мне 10 лет. Теперь мы тоже спали на железных
койках с матрацами.
Отношения в семье были ровными, хорошими: и отчим к нам, и мама к его
детям относились хорошо. Я учился тогда в первом классе высшего начального
училища. Натан учиться не захотел, пошел учеником в мастерскую отчима,
быстро овладел специальностью и стал работать самостоятельно.
Наша квартира находилась вблизи Первого общественного собрания (ныне -
филармония), в котором всю зиму 1910/1911 года размещалась опера. Мастерская
отчима шила театральную обувь по заказам, и к нам часто заходили артисты и
администраторы оперы. Они разрешили нам с Натаном бесплатно посещать
спектакли, пускали нас и на репетиции. Там мы услышали многих известных
тогда певцов (например, тенора Секар-Рожанского и других). Постепенно мы
стали нештатными статистами: когда по ходу спектакля требовалось участие
мальчиков, нас выпускали на сцену. Мы по нескольку раз пересмотрели и
переслушали все оперы - и это навсегда определило наше отношение к оперному
искусству.

За эти предвоенные годы наибольшее впечатление на всю нашу семью
произвел суд над Бейлисом в 1913 году. Меня больше всего поразил сам факт
обвинения евреев в употреблении крови христианских мальчиков для
приготовления мацы.
Отчим и мать были неграмотны. Газеты с отчетами о ходе судебного
процесса в Киеве читал им я. Ежедневно я покупал газету "Русское слово" и,
усевшись на сапожный стульчик, принимался за чтение.
Процесс Бейлиса взволновал не только евреев, но и всю передовую русскую
и мировую общественность. Это относилось и к Иркутску, в котором было много
ссыльных революционеров и передовой молодежи.
Известно, что попытка царского правительства путем фальсифицированного