"Геннадий Абрамов. Спорыш (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

можно.
- Ха, горы. Кавказские, что ль? Ты хоть успел, вон куда прыгнул.
Дипломатом заделался. А я летчиком скромным мечтал быть.
- Похвально.
- А на Восток, к примеру, летал?
- Приходилось.
- Вот! У каждого своя страсть потайная. А ты! Здесь, у нас, ежели глаза
разуть, рай. А плотину сделать - всем наплевать. Или, к примеру, чтоб
подъезд был нормальный, а не так, как мы с Михалычем давеча по кочкам
скакали, чуть не угробились. А телефон, если что? Ишь, летал он на свой
драный Восток! Зато мы тут вместо вот таких чужесранцев кумекали, когда на
бревнах сидели, как положение выправить. И вывод сделали - вдвоем не
поднять. Может, при коммунистах получится.
- Не получится.
- Сволочь ты все-таки! Так поглядеть, толковый мужик, а иной раз
ляпнешь, искры из глаз. Душа есть у тебя или в загранке оставил? Я тебе про
здешний рай объясняю. Нам бы еще кого в помощь, хоть ту же проклятую
советскую власть, чтоб она еще трижды себе шею свернула, мы бы тогда с
непьющим Михалычем о-го-го развернулись. Знаешь, что бы мы тут наделали?
А!.. То-то. Твоя говеная заграница от зависти лопнула бы.
Елена, видя положение такое, притомившегося за день писателя потихоньку
из-за стола потянула. Мол, труба дело. Ничего уже не поправишь, вечер
пропал. Давай их вдвоем оставим, раз они все равно никого, кроме себя, не
видят. Пойдем, дедок мой, наверх. Баиньки. А то они, бесстыдники, скоро при
мне начнут матом власть нынешнюю крыть.
- Пойдем, - согласился с охотой писатель. - Только водки им больше
ни-ни.
- А больше и нету.
- Вот и прекрасно.
Собрались по-аглицки незаметно и отправились на второй этаж почивать,
чему, вида не показав, Батариков с дипломатом порадовались. Они себя вдвоем
много вольнее почувствовали. Гудели раскованнее и с десятой выпитой рюмкой
влюбились друг в дружку уже окончательно. Намертво, как Батариков определил.
Сперва терновую уговорили, затем столь же дружно высоконькую "кремлевской",
какую Мироныч с собой привез хозяйке в подарок. Знакомым и незнакомым
косточки промыли, засудили Чечню, Боснию, по первое число демократам
врезали. И уже совсем попоздну, когда разговор без горячительного маленько
подвял и Батариков, как человек не ночной, а ранний, тройку раз в
промежутках носом клюнул, Мироныч нежно и с благодарностью его в висок
чмокнул, сказал: "Иди, дружок. Хватит", и тогда Батариков стрепенулся, вмиг
ожил и, осердясь, отважился на перемену места. Аж кулаком по столу
пристукнул, себя, как заленившуюся кобылу, подстегивая.
- Айда ко мне? Хоть ты и не летчик, а мне друг. Дома припасено. В кои
веки разговорились, верно?
- Наше желание встречное.
- Вот и собирайся давай.
Оба уже на ногах некрепко стояли и соображали неважно. Дипломат нацепил
старую кофту Елены, ботинки не на ту ногу надел, а Батариков в одной галоше
утопал.
Обнявшись шли. Петь пробовали, однако песни объединяющей не находилось,