"Геннадий Абрамов. Ни за грош (Криминальная повесть)" - читать интересную книгу автора

талии. Он прижимался теснее и зло улыбался, давая понять, что
сопротивление, его только бодрит. Руки ее, дрогнув, ослабли, она обреченно
запрокинула голову, а он дурел от запаха ее тела, от духов "Клима",
которые она обожала. "Катя, Катенька". Рывком расстегнул "молнию", выдрал-
из-под пояса майку и, уткнувшись, заплямкал, целуя полные теплые груди.
Она схватила его за волосы, а он легко поднял ее на руки и понес.
Зацепился за ножку кресла, и они с грохотом повалились на ковер, опрокинув
напольную вазу. "Больно? Где?" - спрашивал он виновато, и она с размаху,
скривившись от досады и боли, влепила ему пощечину, а он улыбнулся,
тряхнул головой: "Живая..."
И нотом, когда они лежали на ковре, усыпанном искусственными цветами,
подложив под голову скомканный халат Андрея, и курили попеременно одну
сигарету, Катя, восхищенно рассматривая его мощные бицепсы, спокойная,
румяная, сказала:
- Щедра природа. Но не во всем.
- Ты, мать, на грубость нарываешься?
- Росточку бы тебе.
- А то?
- Был бы мой.
Он покосился на нее:
- Тигрица. Зачем пришла?
- Выручи.
- После.
- Волнуюсь, Бец.
- Начинается.
- Нет, правда. Очень серьезно. В пятницу. Максим и Славка. Ну, ты их
знаешь. Агафон и Притула.
- Тусовщики твои.
- Видик. На выходные. У Славки отец дом в деревне купил. Туда.
Телевизор есть, а приставки нет. Кассеты. На "Жигулях". Отвезем и
привезем. И меня звали, но я отказалась.
- И ты дала?
- На Бежара купилась.
- Чей "Жигуль"?
- С ними третий был. Они его звали "Серый".
- Серега?
- Не знаю. Впервые видела. Тощий такой, противный, лохматый.
- Лопухнулась.
- Через неделю родители приволокутся, что я им скажу. Они же меня
четвертуют.
- И справедливо.
- Сегодня вторник. Ни Макса, ни Славки. Я очень волнуюсь. И звонить не
могу больше - мать у Славки опсьхела совсем, бросается.
- А чего не скатаешь? Далеко дом?
- Ой, я чувствую. Знаю. Что-то случилось. Боюсь, Бец. Они бы позвонили.
- Не было печали, - сказал он недовольно.
И встал. - Аида окупнемся.
Катя надела шапочку, чтобы не мочить волосы.
Под душем они целовались.
- Позвони, ягодка, - попросил Андрей, укутывая ее в большое мохнатое