"Цетаганда" - читать интересную книгу автора (Буджолд Лоис Макмастер)

Глава 3

— Подлинное название цетагандийской имперской резиденции — Небесный Сад, — сообщил Форобьев, — но вся галактика называет его просто Ксанаду. Через секунду вы поймете почему. Дуви, организуй нам живописный дальний план.

— Есть, милорд, — откликнулся молодой сержант, исполнявший роль водителя. Он внес изменения в программу управления. Аэрокар барраярского посольства наклонился и промчался сквозь массив сияющих сталагмитов городских башен.

— По легче, Дуви, если тебя не затруднит. Мой желудок в такой ранний час…

— Есть, милорд. — С сожалением, водитель замедлил полет до разумных пределов. Они снизились и обогнули здание, высотой должно быть около километра, как прикинул Майлз, затем вновь поднялись. Горизонт отодвинулся.

— Ух-ты! — выдохнул Айвен. — Это самый большой силовой купол, который я когда-либо видел. Я и не знал, что они могут увеличивать их до таких размеров.

— Он потребляет выходную мощность целой генераторной станции, — сказал Форобьев. — Только купол. Для всего, что внутри, есть еще одна.

Гладкий опалесцирующий купол диаметром в шесть километров сверкал на солнце уходящего утра Эты Кита. Он лежал посреди города, словно огромное яйцо в миске или бесценная жемчужина. По окружности вокруг него располагался парк с деревьями, шириной в километр, потом сверкающая серебром улица, потом еще один парк, и только потом обычная улица, с плотным уличным движением. Отсюда, словно спицы в колесе, расходились восемь широких бульваров, обозначая центр города. Центр Вселенной, приложил воображение Майлз. Несомненно, эффект был намеренным.

— Сегодняшняя церемония в некоторой степени является генеральной репетицией заключительной, что состоится через полторы недели, — продолжил Форобьев. — потому что присутствовать будут абсолютно все: гем-лорды, хаут-лорды, галактические представители и все остальные. Скорее всего, возникнут организационные паузы. Настолько длительные насколько мы не станем их причиной. Я потратил напряженную неделю, пытаясь выторговать для вас место, подобающее вашему официальному положению.

— Какое? — спросил Майлз.

— Вы оба займете место, равноценное гем-лордам второго порядка, — пожал плечами Форобьев. — Это лучшее, что я мог сделать.

В толпе, хотя и ближе к первому ряду. Удобно наблюдать и при этом не слишком выделяться самому, предположил Майлз. Все трое — Форобьев, Айвен и он сам — были облачены в подобающие траурные мундиры своих домов с гербами и нашивками в соответствии с их званием, вышитыми черным же шелком по черной ткани. Все максимально формально, поскольку они будут находиться в его императорском присутствии. Обыкновенно Майлз любил свою форму дома Форкосиганов, будь то исходная коричневая с серебром или этот печальный и элегантный вариант, поскольку высокие сапоги не только позволяли, но и вынуждали его обходиться без накладок. Однако натягивать сегодня утром сапоги поверх опухших волдырей оказалось делом… болезненным. Он будет хромать приметнее обычного, даже несмотря на то, что он доверху набрался болеутоляющих таблеток. «Я тебе это еще припомню, Иэнаро».

Они по спирали опустились на посадочную площадку у самого южного входа в купол, который предваряла стоянка, уже переполненная другими транспортными средствами. Форобьев отпустил водителя и аэрокар.

— Мы не берем охрану, милорд? — с сомнением в голосе спросил Майлз, провожая машину взглядом и неловко держа длинный футляр из полированного клена, что ему доверили.

Форобьев покачал головой:

— Нет, в целях безопасности. Никто, кроме самого императора Цетаганды, не может организовать нападение в пределах Небесного Сада. И если уж он захочет устранить вас там, никакая охрана или телохранители не смогут вас спасти.

Несколько очень высоких мужчин в форме цетагандийской имперской гвардии провели их через вход в купол. Охранники завернули их в сторону гравиплатформ, выполненных в виде открытых машин с сиденьями, обтянутыми белым шелком — цветом императорского цетагандийского траура. Каждого из посольской группы поклоном пригласили занять места люди, похожие на пожилых слуг в бело-серых одеждах. Автоматически управляемые платформы в спокойном темпе тронулись, паря на расстоянии ладони над устланными белым нефритом дорожками, змеящимися сквозь огромный лес и ботанический сад. Тут и там Майлз видел верхушки крыш прячущихся за деревьями павильонов. Все строения были невысокими и уютными за исключением нескольких причудливых башен, торчащих в самом центре магического круга километрах в трех от них. Хотя снаружи на Эте Кита сияло солнце весеннего дня, под силовым куполом была устроена пасмурная, облачная погода, со свойственной унылой влажностью, словно предвещавшая дождь, который несомненно не пойдет.

Спустя некоторое время они прибыли к павильону, раскинувшемуся неподалеку, восточнее центральных башен, где другой слуга с поклоном пригласил их покинуть машины и проводил внутрь, к дюжине других делегаций. Майлз огляделся по сторонам, стараясь все их распознать.

Марилаканцы. Да, здесь был седой Берно. Несколько людей в зеленых одеждах, должно быть джексонианцы, делегация с Аслунда, куда входил глава государства (даже их сопровождали только два охранника, без оружия), Бетанский посол — женщина в пурпурной с черным парче и соответствующем саронге — все направлялись почтить эту умершую женщину, которая при жизни никогда не встретилась бы с ними лицом к лицу. Сюрреализм ситуации, казалось, оставался не замеченным. Майлз чувствовал себя так, словно он пересек границу Сказочного Королевства, и, когда этот вечер закончится, снаружи уже пройдет сотня лет. Галактические представители задержались у входа пропустить свиту хаут-лорда сатрап-губернатора. В его эскорт входила дюжина гем-гвардейцев. Майлз обратил внимание на их лица в полной канонической раскраске: оранжевых, зеленых и белых завитках.

Внутреннее убранство павильона оказалось на удивление простым и, решил Майлз, изящным, с сильной тягой к органике: композиции из живых цветов и растений, маленькие фонтаны — словно сад устроили внутри помещения. В связанных между собой залах стояла тишина, эхо не отражалось от стен, но голос слышался отчетливо. С акустикой помещений сотворили что-то экстраординарное. Еще больше дворцовых слуг бродили между гостями, предлагая еду и напитки.

Пара сфер жемчужного цвета проплыли со скоростью пешехода, пересекая дальний конец залы, и Майлз сморгнул; он впервые в жизни видел хаут-леди. В некотором роде.

Вне своих частных покоев хаут-женщины всегда скрывались за персональным силовым полем, генерируемым обычно, как рассказывали Майлзу, с гравикресел. Полям можно было придать любой цвет в зависимости от настроения или прихоти владельца, однако в эти дни все они по случаю будут белыми. Хаут-леди могла видеть изнутри все совершенно ясно, в то время как никто не мог заглянуть внутрь. Или проникнуть внутрь, или преодолеть барьер станнером, нейробластером или плазменным огнем, небольшим оружием патронного типа или малым зарядом взрывчатки. Правда, силовой экран также сводил на нет возможность вести огонь изнутри, но это, кажется, для хаут-леди не представляет интереса. Поле можно рассечь пополам лучом гравитационного коллапсера, предположил Майлз, но у коллапсеров громоздкие батареи весом до нескольких сотен килограммов, что делает их не ручным оружием, а полевым артиллерийским орудием.

Внутри своих пузырей, хаут-женщины могли одеваться как угодно. Интересно, они когда-нибудь жульничают, выдавая себя за других? Или болтаются всюду в старых шмотках и удобных домашних тапочках, когда полагается быть нарядными? Отправляются нагишом на вечеринки в саду? Кто их знает?

Высокий пожилой человек в широком белоснежном одеянии, которое было прерогативой всех хаут- и гем-лордов, приблизился к группе барраярцев. Черты его лица были суровы, а кожа была оплетена морщинами и казалась почти прозрачной. Очевидно, это был цетагандийский эквивалент имперского мажордома, хотя и с гораздо более цветистым титулом, так как, забрав у Форобьева их верительные грамоты, он точно проинструктировал их о месте, которое им следовало занять в предстоящей церемонии, и очередности действий. Из того, как он себя держал, следовало, что чужеземцы, возможно, безнадежно тупы, но если повторить инструкции твердым тоном и в достаточно доступных выражениях, есть шанс пройти церемонию, не опозорившись.

Он опустил взгляд вдоль своего острого ястребиного носа на полированный футляр.

— А это ваш дар, лорд Форкосиган?

Майлз сумел расстегнуть футляр и открыть его для демонстрации, не уронив. Внутри на черном бархатном ложе покоился древний иззубренный меч.

— Этот дар отобран из собственной коллекции моего Императора, Грегора Форбарра, чтобы почтить вашу покойную Императрицу. Этот самый меч его предок, император Дорка Форбарра носил во время Первой Цетагандийской Войны. — Один из нескольких, но вдаваться в подробности не следовало. — Бесценная и неповторимая историческая реликвия. Вот документы, подтверждающие его подлинность.

— О! — Густые седые брови мажордома приподнялись почти невольно. Он с большим почтением принял пакет с личной печатью Грегора. — Пожалуйста, передайте благодарность моего императорского повелителя вашему. — С полупоклоном он отошел.

- Это сработало не плохо, — довольно заметил Форобьев.

— Чертовски не плохо, я полагаю, — буркнул Майлз. — Сердце кровью обливается. — Схитрив, он на время всучил футляр Айвену.

Кажется, пока что ничего не происходило. Организационные задержки, предположил Майлз. Он отошел от Айвена и Форобьева, чтобы найти себе попить чего-нибудь горячего. Он почти был готов схватить с проплывавшего мимо подноса что-то дымящееся и, как он надеялся, тонизирующее, когда негромкий голос у его локтя произнес:

— Лорд Форкосиган?

Он повернулся, и судорожно вдохнул. Низкорослая и пожалуй неопределенного пола и возраста… женщина? — стояла рядом с ним в одежде слуг Ксанаду серого и белого цветов. Голова ее была лысой, как яйцо, лицо лишено растительности. Даже бровей.

— Да… мэм?

— Ба, — ответила она с интонацией, какой вежливо поправляют собеседника. — С вами желает побеседовать леди. Не последуете ли вы за мной, пожалуйста?

— Э… Конечно.

Она повернулась и молча зашагала прочь, Майлз двинулся вслед с тревожным предчувствием. Леди? Если повезет, это могла быть Миа Маз из верванской делегации, она должна быть где-то поблизости в этой толпе из тысячи людей. У него были подготовлены для нее несколько неотложных вопросов. «Никаких бровей? Я знал, что подобная встреча когда-нибудь произойдет, но… здесь?»

Они вышли из залы. То, что ему предстоит исчезнуть из поля зрения Форобьева и Айвена, еще сильнее натянуло Майлзу нервы. Следуя за плавно идущей служанкой, Майлз миновал пару коридоров, и пересек небольшой открытый садик, поросший мхами и покрытыми росой маленькими цветочками. Шум из приемной залы все же слабо доносился по влажному воздуху. Они вошли в маленькое здание, с двух сторон открытое в сад и с покрытием на полу из темного дерева — эхо шагов его черных сапог звучало неровно, в такт хромающей походке. Жемчужная сфера таких размеров, что в ней могла разместиться женщина, парила в тусклой глубине павильона в нескольких сантиметрах над полированным полом, в котором зеркально отражался ореол ее свечения.

— Оставь нас, — приказал служанке голос из сферы. Она склонилась и вышла, не поднимая глаз. При переходе через силовой экран голос приобретал низкий, ровный тембр.

Повисла тишина. Возможно, она раньше никогда не видела физически несовершенного человека. Майлз поклонился и ждал, стараясь казаться спокойным и учтивым, но не пораженным или дико заинтригованным.

— Итак, лорд Форкосиган, — наконец вновь раздался голос. — Вот, я здесь.

— Э-э… Верно, — запнулся Майлз. — И кто же вы, миледи, за этим весьма симпатичным мыльным пузырем?

Более долгая пауза, затем:

— Я хаут Райан Дегтиар. Служанка Небесной Госпожи и Прислужница Звездных Яслей.

Еще один пестрый хаут-титул, ничего не говорящий о роде занятий его обладателя. Майлз мог назвать имена всех гем-лордов цетагандийского генералитета, всех сатрап-губернаторов и их гем-офицеров, но эти женские хаут-штучки были ему в новинку. Однако Небесной Госпожой вежливо именовали покойную Императрицу хаута Лизбет Дегтиар, а по крайне мере это имя он знал.

— Вы родственница покойной Вдовствующей Императрицы, миледи?

— Да, я принадлежу к ее генному созвездию. Три поколения минуло. Я прослужила ей половину моей жизни.

Значит, фрейлина. Одна из личной свиты старой императрицы, самый ближний круг. Очень высокий ранг, к тому же, вероятно, весьма немолода.

— Э… Вы случайно не в родстве с неким гем-лордом по имени Иэнаро, нет?

— С кем? — Даже через силовой экран передалось искреннее изумление в ее голосе.

— Не обращайте внимания. Совершенно не важно. — Его ноги начинали ныть. Снимать проклятые сапоги по возвращении в посольство — этот фокус будет похлеще, чем когда он их надевал. — Я не мог не обратить внимания на прислуживающую вам женщину. И много здесь народу без волос?

— Это не женщина. Это ба.

— Ба?

— Они нейтральные, высшие рабы Императора. Во времена его Небесного Отца было модно создавать их такими безволосыми.

Ага, бесполые слуги, созданные с помощью генной инженерии. До него доходили слухи о них, по большей части в связи, что достаточно алогично, с сексуальными сюжетами, порожденными не столько реальностью, сколько богатой фантазией рассказчика. Однако у них была репутация расы абсолютно преданной своему господину, фактически, говоря без преувеличений, своему создателю.

— Значит… Не все ба безволосы, но все безволосые — ба? — заключил он.

— Да… — Опять молчание, потом: — Зачем вы пришли в Небесный Сад, лорд Форкосиган?

Майлз заломил бровь.

— Поддержать честь Барраяра в этом цир… хм, в этой скорбной процессии и поднести вашей покойной императрице последний дар. Я посланник. Назначенный Императором Грегором Форбарра, которому я служу. В меру своих скромных сил.

Еще одна длинная пауза.

— Вы насмехаетесь надо мной и моим несчастьем.

- Что?

— Чего вы хотите , лорд Форкосиган?

— Чего я хочу?… Вы позвали меня сюда, леди, разве не я должен спрашивать вас об этом? — Он потер шею и попробовал еще раз: — Э-э… Не могу ли я случайно помочь вам?

— Вы?!

Ее изумленный тон задел его.

— Ну да, я! Я не так… — «некомпетентен, каким выгляжу». — В свое время мне удалось выполнить одно-два дела. Но если вы не намекнете мне, о чем здесь идет речь, я не смогу. Я смогу, если буду знать, но не смогу, если не буду, разве вы не понимаете? — Он окончательно смутился, виной всему его язык. — Послушайте, не могли бы мы начать этот разговор сначала. — Он низко поклонился: — Добрый день, я лорд Майлз Форкосиган с Барраяра. Чем могу служить вам, миледи?

— Вор!

Наконец- то кое-что начинает проясняться.

- О! О, нет! Я — Форкосиган, но не вор, миледи. Однако, вероятно, как получателя украденной собственности, меня можно назвать барыгой, — рассудительно заметил он.

Опять сбивающее с толку молчание; возможно, леди не привыкла к воровскому жаргону. Чуть отчаявшись, Майлз продолжил:

— Вам не приходилось, хм, случаем, терять один предмет? Электронный прибор цилиндрической формы с печатью или гербом-птицей на торце?

— Он у вас! — В ее голосе был вопль ужаса.

— Ну, не с собой.

Ее голос звучал совсем слабо, хрипло, отчаянно:

— Он все еще у вас. Вы должны вернуть его мне.

— С радостью, если вы сможете доказать, что он принадлежит вам. Разумеется, я не стану утверждать, что он принадлежит мне.

— Вы сделаете это… Просто так?

— Ради сохранения моего доброго имени и, э… Я из Имперской службы безопасности. Ради информации я готов почти на все. Удовлетворите мое любопытство, и дело сделано.

Ее голос упал до пораженного шепота:

— Вы хотите сказать, что не знаете, что это такое?

Молчание тянулось так долго, что он начал бояться, не упала ли пожилая леди там, внутри в обморок. Из большого павильона по воздуху слабо донеслась музыка процессии.

— О, чер… э, ох. Этот проклятый парад начинается, а мне положено быть там в первых рядах. Миледи, как мне встретиться с вами?

— Вам нельзя. — Голос ее внезапно стал бездыханным. — Я тоже должна идти. Я пошлю за вами. — Белый пузырь приподнялся и поплыл прочь.

— Где? Когда?…

Музыка подходила к аккордам, начинавшим шествие.

— Никому не говорите об этом!

Он успел отвесить короткий поклон вслед ее удалявшейся, возможно, спине, и спешно захромал по саду. У него было жуткое чувство, что он вот-вот очень прилюдно опоздает.

Когда он возвращался назад в приемную залу, он обнаружил совершенно такую сцену, какую и боялся увидеть. Цепочка людей двигалась к главному выходу, направляясь к башенным строениям, а Форобьев на месте Барраярской делегации волочил ноги, создавая очевидную брешь, и обеспокоено оглядывался по сторонам. Заметив Майлза, он беззвучно проартикулировал: «Шевелись, черт возьми!» Майлз похромал быстрее, чувствуя будто каждая пара глаз в комнате смотрела на него.

Айвен, с раздражением на лице, передал ему футляр, как только Майлз приблизился.

— Где тебя черти носят столько времени, в сортире? Я там искал…

— Цыц, потом расскажу. У меня только что была чрезвычайно странная… — Майлз с трудом сладил с тяжелым кленовым футляром и кое-как придал ему подобающее дарственное положение. Он проследовал вперед через дворик, вымощенный резным нефритом, наконец-то догнав делегацию и встав перед ними, как только они достигли двери, ведущей в одно из высоких башнеподобных зданий. Все они гуськом вошли в гулкую ротонду. Майлз углядел еще несколько белых шаров в цепочке впереди, но сказать был ли один из них шаром его пожилой хаут-леди было невозможно. Согласно правилам игры, всем предписывалось медленно обойти гроб, преклонить колена, и возложить к нему похоронные дары спиральным узором, согласно старшинству и положению, и гуськом выйти через противоположную дверь в Северный Павильон (для хаут-лордов и гем-лордов) или в Восточный павильон (для галактических послов), где был накрыт поминальный стол.

Однако устойчивая процессия остановилась; под широкой аркой дверного проема стал образовываться затор. Спереди, из ротонды, вместо тихой музыки и молчаливых, шаркающих шагов послышался ропот. Голоса подымались в резком изумлении, затем послышались другие голоса, отдававшие даже более резкие команды.

— Что пошло не так? — забеспокоился Айвен, вытягивая шею. — Кто-то упал в обморок или что?

Поскольку глаза Майлза находились ниже уровня плеч, стоявшего перед ним человека, едва ли он мог ответить на этот вопрос. Качнувшись, цепочка тронулась вновь. Она достигла ротонды, но там ее немедленно завернули мимо двери налево. На пересечении стоял гем-командир, направлявший движение, тихим голосом снова и снова повторявший указания: «Пожалуйста, сохраняйте ваши дары и следуйте в обход по внешней дорожке непосредственно в Восточный павильон. Пожалуйста, сохраняйте ваши дары и следуйте непосредственно в Восточный павильон, порядок скоро будет восстановлен, пожалуйста, сохраняйте…»

В центре ротонды, выше голов на огромном катафалке, в покое возлежала Вдовствующая Императрица. Даже после смерти глазам чужеземцев не дозволялось лицезреть ее. Ее гроб был окружен силовым пузырем, полупрозрачным, лишь тень ее силуэта виднелась сквозь него, словно сквозь дымку, тонкий, спящий призрак в белом саване. Смешанная цепь гем-гвардейцев, очевидно, поспешно набранных у проходящих сатрап-губернаторов, стояла плотным рядом от катафалка до стены с обеих сторон гроба, скрывая от посторонних глаз что-то еще.

Этого Майлз вынести не мог.

«В конце концов, не могут же они меня угробить прямо здесь у всех на глазах, верно?»

Он сунул кленовый футляр Айвену и нырнул под локоть гем-офицера, пытавшегося отправить всех в другую дверь. Приятственно улыбаясь, держа пустые ладони открытыми, он проскользнул между двумя ближайшими гем-гвардейцами, которые совершенно не ожидали столь дерзкого и грубого шага.

По другую сторону от катафалка, на месте, предназначавшемся для первого подарка от хаут-лорда высочайшего ранга, лежало мертвое тело. Его горло было перерезано, свежая красная кровь растеклась по всему сверкающему зеленым малахитом полу, пропитав серо-белую форму дворцового слуги. Откинутая в сторону правая рука цепко сжимала тонкий, украшенный драгоценностями нож. Для трупа тоже было точное определение. Лысое, безбровое, создание мужской комплекции, пожилое, но не старое… Даже без фальшивых волос Майлз узнал того, кто вторгся к ним в капсулу. Его собственное сердце, казалось, замерло от изумления.

«Кто- то только что поднял ставки в этой маленькой игре».

К нему тут же подскочил старший по званию из присутствующих в комнате гем-офицеров. Даже через завитки раскраски на его лице была видна натянутая улыбка и взгляд человека вынужденного, быть вежливым с тем, кого он, естественно, предпочел бы изрубить на куски.

— Лорд Форкосиган, не присоединитесь ли вы к вашей делегации, пожалуйста?

— Да, конечно. Кто этот бедняга?

Гем- командир потихоньку наступал на него, стараясь вытеснить — разумеется, цетагандиец был достаточно умен, чтобы явно не прикасаться к нему, — и Майлз позволил оттеснить себя. Благодарный, сердитый и расстроенный, человек совершенно неожиданно для самого себя невольно ответил:

— Это ба Лура, самое старшее из прислужниц Небесной Госпожи. Ба прослужило ей шесть десятков лет и более того, похоже, пожелало и в смерти последовать за ней и служить дальше. Только очень уж безвкусный жест, совершить это здесь… — Гем-командир проводил Майлза довольно близко к вновь остановившейся цепочке делегаций, чтобы длинная рука Айвена его настигла, схватила, втянула обратно и твердым кулаком по спине направила к выходу.

— Какого черта здесь твориться? — Наклонив голову, прошипел Айвен Майлзу в ухо со спины.

«И где вы находились в момент убийства, лорд Форкосиган?» За исключением того, что это не выглядело как убийство, это действительно выглядело как самоубийство. Совершенное в самой архаичной манере. Меньше тридцати минут назад. Пока он отсутствовал, беседуя с таинственным белым пузырем, который мог быть, а мог и не быть хаут-леди Райан Дегтиар, ему-то, черт возьми, откуда знать? Коридор, казалось, петлял, но Майлз обвинил в этом свой мозг.

— Вам не следовало покидать процессию, милорд — сурово произнес Форобьев. — А… что вы там увидели?

Майлз скривил губы, но он тут же подавил ухмылку:

— Одно из старейших слуг-ба покойной Вдовствующей Императрицы просто перерезало себе глотку у подножия ее гроба. Я не знал, что у цетагандийцев в моде человеческие жертвоприношения. Хотя и не официально.

Форобьев сложил губы, беззвучно присвистнув, затем на мгновение проблеснула улыбка, которую он постоянно прятал.

— Как хлопотно для них, — промурлыкал он. — Им предстоит столкнуться с увлекательным бедламом, пытаясь восстановить эту церемонию.

«Именно. Если старое создание было так предано, зачем же устраивать то, что — оно не могло этого не знать — вызовет сильное раздражение его хозяев? Месть посмертно? Предположительно, с цетагандийцами это безопаснее всего…»

Ко времени, когда они закончили бесконечный поход вокруг центральных башен, и зашли в павильон с восточной стороны, ноги совершенно замучили Майлза. В огромной зале целая армия слуг, двигавшихся чуть быстрее, чем было бы желательно для большего достоинства, помогала нескольким сотням галактических делегатов занять места за столами. Поскольку некоторые из похоронных даров в руках других делегатов оказались даже более громоздкими, чем барраярский кленовый футляр, процесс размещения шел медленно и более неловко. Многие люди скакали вверх и вниз, устраиваясь поудобней, к откровенному неудовольствию слуг. Где-то глубоко в недрах здания, вообразил Майлз, эскадрон суетливых цетагандийских поваров извергает множество цветистых и непристойных цетагандийских ругательств.

Майлз заметил верванскую делегацию, располагавшуюся от них где-то на треть пути поперек комнаты. Он воспользовался преимуществом возникшего замешательства, чтобы ускользнуть с отведенного ему стула, и, обойдя кругом несколько столов, попытался перекинуться словечком с Миа Маз.

Он встал у ее локтя и напряженно улыбнулся.

— Добрый день, миледи Маз. Мне надо поговорить…

— Лорд Форкосиган! Я пыталась с вами переговорить… — пересеклись они в своих приветствиях.

— Сначала вы, — он склонил к ней свою голову.

— Я пыталась дозвониться к вам в посольство раньше, но вы уже ушли. Что же случилось в ротонде, у вас есть какие-нибудь идеи? Неслыханное дело, чтобы цетагандийцы внесли изменения прямо посреди церемонии такого значения.

— У них совершенно не было выхода. Ну, допустим, они могли бы проигнорировать тело и продолжить все вокруг него — лично я считаю, так было бы куда внушительнее, — но они, судя по всему, решили сперва прибраться.

Майлз снова повторил то, что про себя уже стал назвать «официальной версией» самоубийства ба Лура. Он привлек общее внимание всех, кто мог его услышать. Черт с ним, слухи разлетятся весьма скоро независимо от того, что он скажет или не скажет.

— Вам повезло с тем маленьким исследованием по вопросу, который я задавал вам прошлым вечером? — продолжил Майлз. — Я, э… не думаю что сейчас подходящее время и место, чтобы обсудить это, однако…

— Да и еще раз да, — ответила Маз.

«А также не по каналам связи головидео на этой планете, — подумал Майлз. — Независимо, безопасно это или нет».

— Вы не загляните в барраярское посольство, сразу после этого? Мы могли бы… попить чаю, или чего-нибудь.

— Я думаю, это будет весьма подходяще, — ответила Маз. Она смотрела на него с вновь возрастающим любопытством в ее черных глазах.

— Мне нужен урок этикета, — добавил Майлз к удовольствию их заинтересованных слушателей по соседству.

В глазах Маз блеснуло что-то, что могло быть скрытым восхищением.

— Так мне и было сказано, милорд, — промурлыкала она.

— А… — «кем?» Он осекся. «Боюсь, Форобьевым». — Всего хорошего, — закончил он вместо своего вопроса, весело стукнул по столу, и ретировался в сторону своего места. Форобьев наблюдал, как Майлз усаживается, с некоторой угрозой в глазах, из которой следовало, что он подумывает о предстоящей порке излишне странствующего молодого посланника ремнем, но вслух он ничего не сказал.

Ко времени, когда они отведали около двадцати блюд тончайших деликатесов — их количество компенсировало крошечные порции, — цетагандийцы привели все в порядок. Хаут-лорд мажордом определенно принадлежал к тем командирам, чьи таланты ярче всего проявляются во время отступления, ибо он сумел выстроить всех в надлежащем порядке, вновь по старшинству, несмотря на то, что процессия теперь двигалась через ротонду в обратном направлении. В общем, если мажордом и собирался перерезать себе горло, то позже, в надлежащем месте и с надлежащими церемониями, а вовсе не в этой непристойно поспешной манере.

Майлз положил кленовый футляр на малахитовый пол на втором витке растущей спирали из даров, в метре от того места, где из ба Лура вытекала жизнь. Без единого пятнышка идеально отполированный пол даже не был влажным. Было ли у цетагандийской службы безопасности время на следственный осмотр места до уборки? Или кто-то рассчитывал на поспешное уничтожение малейших улик?

«Черт, хотелось бы мне вести это дело, прямо сейчас».

Белые гравиплатформы уже дожидались с другой стороны Восточного павильона, чтобы отвезти эмиссаров обратно к вратам Небесного Сада. Вся церемония затянулась всего на час, но ощущение времени у Майлза со времен его первого причудливого сказочного впечатления от Ксанаду перевернулось. Ему казалось, будто под куполом прошла сотня лет, в то время как во внешнем мире минуло единственное утро. Он болезненно морщился на ярком полуденном свету, пока сержант-водитель Форобьева подгонял к ним посольский аэрокар. Майлз блаженно упал на свое сиденье.

«Когда вернемся домой, им придется решать задачу о том, как срезать эти проклятые сапоги».