"Федор Александрович Абрамов. Пути-перепутья ("Пряслины" #3) " - читать интересную книгу автора

- Ну, ребята, тогда не расстраивайтесь. Не у вас одних заворот в мозгах
вышел.
Двойнята пробыли у сестры почти целый день, и Лиза все сделала, чтобы
скрасить им неласковый прием дома. Первым делом она накопала молодой розовой
картошки, целый чугун наварила - ешьте досыта! Почему вы такие-то худющие -
ведь когда война кончилась. Потом вымыла их в бане - что и за дом, когда в
бане не побывал? Потом - не поленилась - сбегала к своим за Тузиком: Вася,
мол, шибко капризит, может, с собачонкой успокоится.
Принесла в кузове за спиной, на пол вывалила - вот вам тот, по ком
скучали!
В общем, не худо двойнята погостили у сестры, а уж с Тузиком-то
наползались да наигрались сколько хотели.
Единственно с чем плохо в этот день было - с попутной машиной. Так этих
попуток сколько хочешь ныне - леспромхозовских, колхозных, каждый час мимо
ставроского дома катят то в район, то из района. А сегодня Степан
Андреянович часами дозорил возле дороги - и ни единого колеса.
В конце концов Лиза решила до Нижней Синельги подбросить братьев на
лошади - благо ей за подкормкой ехать надо, - а там, может, попадется какая
машина, а ежели нет, то до Сыломы, большой деревни, где теперь стоит
пароход, добегут и сами: недалеко - одиннадцать - двенадцать верст.
Степан Андреянович стал было уговаривать ее оставить ребят до утра -
ничего, мол, не случится, ежели и позже на день прибудут в свое училище, -
но она и слышать об этом не хотела. Что она скажет в ответ Михаилу, как
поглядит ему в глаза, ежели тот узнает о самоуправстве? - Не посчиталась она
со старшим братом только в одном - насчет денег. Дала по двадцатке каждому
на дорогу, потому что на попутке проедут и бесплатно, а на пароходе как?
Хватит, натерпелись они страху, когда вперед попадали с пятеркой в кармане
на двоих.
Ехали неторопко. Мазурик был в оглоблях - самая распоследняя коняга в
колхозе.
У болота, в сосняке, кричали и улюлюкали ребятишки - не иначе как за
молодой белкой гонялись, а со стороны новостройки, как на грех, тоже ребячий
крик, да со смехом, с визгом, - похоже, Петр Житов шуганул бездельников. И,
видно, очень уж горько от всего этого стало двойнятам - затаились позади
сестры на телеге и ни слова.
Лиза попыталась развеселить их, вызвать на разговор об ученье, об их
будущей жизни - раньше двойнята любили такие разговоры.
- Смотрите-ко, ребята, как вам повезло, - говорила она. - Во всей семье
у нас ни у кого сроду не было паспорта, а у вас скоро целых два будет.
Краса! Потом где захотел, там и живи - хоть в деревне-матушке, хоть на
городах. Не зазнавайтесь только. Меня, может, потом и признавать не
захочете, да?
Ребята не откликались.
Мазурик тащился еле-еле. Он и в молодости-то резвостью не отличался -
бывало, навоз возишь, не одну вицу обломаешь, а теперь, в старости, и вовсе
от рук отбился. И особенно трудно было сладить с ним под вечер, да еще когда
надо от дому ехать. И Лиза невольно подумала: вот лошадь, тварь
бессловесная, к своей конюшне привязана, а что же говорить о Петьке да
Гришке? Уж кто-кто, а она-то знает, как с родным домом расставаться. Не
забыла еще, как отвозил ее брат в лес, на Ручьи: