"Федор Александрович Абрамов. Пути-перепутья ("Пряслины" #3) " - читать интересную книгу автора

Потому что с кем, с кем, а уж с ним-то, чуть ли не первым лесным тузом в
области, наверху считались.
Лукашину за эти два с лишним года, что работает в райкоме Фокин, не раз
приходилось слушать его выступления и на районных совещаниях и у себя в
колхозе, и, в общем-то, ничего плохого о третьем секретаре он сказать не
мог. Речист. Людей не боится - сам прет на них. И ловок, конечно, - знает,
где можно прижать человека, а где надо приласкать. Но на этом его знакомство
с Фокиным, пожалуй, и кончалось, ибо по всем сколько-нибудь серьезным делам
председатели колхозов шли к Подрезову - он был всему голова в районе.
В то время, когда Лукашин переступил за порог кабинета, жаркого,
душного, выходящего окнами на юг, Фокин разговаривал по телефону.
На мгновенье вскинул черные прямые брови - не ожидал такого гостя! - но
тут же заулыбался, закивал на стул возле стола и даже подтолкнул свободной
рукой пачку "Беломора": кури. Это уже совсем по-подрезовски. Подрезов любил
угощать своих подчиненных табачком, особенно в командировках - специально
возил с собой курево, хотя сам и не курил.
Разговор у Фокина был с областью - Лукашин сразу это понял по той
особой, можно сказать, государственной озабоченности на его молодом румяном
лице и по тем особым словечкам, которые употребляют лишь в разговоре с
высоким начальством: "Так, так... вас понял... будет сделано... не
подведем..." Зато уж когда повесил трубку, дал себе волю: наверно, с минуту
прочищал легкие - шумно, как конь после тяжелой пробежки.
- Первый мылил, - с улыбкой сообщил Фокин. - Насчет первой заповеди...
А как у тебя? Начал жать?
- Начал.
- И сенокос не забываешь?
- Кое-кого отправил на Синельгу.
Фокин кивнул за окно на солнце.
- Надо не кое-кого. Не прозевай. Бог для тебя специально не будет это
колесо выкатывать. А как коровник? Покрыл?
До сих пор Лукашин отвечал и слушал как бы по обязанности: секретарь.
Положено интересоваться. А тут вскинул голову: откуда Фокин такие
подробности знает про ихний коровник? Вспомнил, как его, Лукашина, в прошлом
году на бюро райкома песочили за то, что он сорвал обязательство, не
закончил коровник к сроку?
- Ну-ну, по глазам вижу, - подмигнул Фокин своим черным хитроватым
глазом. - Приехал насчет техники клянчить, так?
Лукашин только плечами пожал: Фокин ну просто читал его мысли! Именно
за этим, насчет жатки, тащился он в район, ибо, раздобудь он эту самую
жатку, меньше людей потребуется на поля, а раз меньше - значит, можно не
прерывать работы на коровнике...
- Смотри, смотри, товарищ Лукашин, - сказал Фокин и кивнул на дверь, в
сторону кабинета Подрезова, - с огнем играешь. До самого дойдет, какие ты
художества в период уборочной вытворяешь, не поздоровится. В деле Евдоким
Поликарпович отца родного не пощадит. - Это уже намек на его, Лукашина,
близость с первым секретарем.
Солнце било Фокину в глаза, жарило черноволосую голову, синий китель
застегнут на все пуговицы, да еще от раскаленного стекла на столе поддавало,
а он только зубы скалил от удовольствия - белые, крепкие, какие не то что на
севере, а и на юге не часто встретишь.