"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Человек, который не мог творить чудеса" - читать интересную книгу автора

Мы молча смотрели друг на друга. Опыт поставлен, но неизвестное не
найдено. Мы могли сотни раз спрашивать друг друга: кто, когда, как и
зачем, но ответа ни у кого не было.
- Что же дальше? - спросил я.
- Присутствие "невидимки" бесспорно, - ответил Вэл, подумав. - Действия
его очевидны, но непонятны. Что дальше? Продолжать опыты. И ждать.
- А ты уверен, что это мыслящее существо?
- Я уверен только в одном. Это не человек, не уэллсовский "невидимка".
И не подобный нашему разум. Но разум. Во всех его, казалось бы, алогичных
проявлениях своя логика - стремление понять мир окружающих нас вещей,
материальных форм, твердых, жидких, газообразных, органических и не
органических. Думаю, что он не враждебен жизни. Земной жизни. Может быть,
это и поспешное заявление, но в действиях его я не вижу вреда. Свечи
гаснут, но не ломаются, лампочки зажигаются, но не перегорают, бюст
Шекспира исчезает, но возникает снова на том же месте, трубка переносится,
но не пропадает. С водой, булкой и молоком - элементарные эксперименты, по
существу безобидные попытки познать или видоизменить материал. Ни одному
из нас не причинено ни малейшей боли, даже мухи вон спят живехонькие.
Я выслушал его не перебивая. Умный парень, этот русский ученый. Он даже
не сослался на общеизвестное гамлетовское "есть многое, Горацио, на свете"
- Шекспир и Бен Джонсон не ограничили его кругозора. Не то что у Сузи с ее
точнейшей наукой. На вопрос Вэла: "Твой ход, Сузи?", она так и ответила:
- Я - пас. Ни в одной работе по ядерной физике не найдешь этому
объяснения.
А все-таки оно нашлось именно в ядерной физике, только в новой ее
главе, еще неизвестной людям.



4. РАЗУМ-РАЗВЕДЧИК

Проснулся я поздно, в одиннадцатом часу, когда Сузи и Вэл давно уже
ушли. Они не будили меня, зная, что спешить мне некуда, что проверкой
курсовых работ на кафедре я буду занят во второй половине дня. Проснулся я
легко, с ясной мыслью, без малейшей тревоги, так томившей меня вчера.
Следов ночных событий уже не было: Вэл и Сузи обо всем позаботились.
Молочник вымыли, осколки стекла убрали, а к булке приложили записку с
лаконичным приглашением: "Можешь отведать". Я осторожно надавил ее
пальцем... И что бы вы думали? Металлическая булка снова стала съедобной,
только чуть зачерствевшей со вчерашнего вечера. Никаких других изменений
не наблюдалось, все находилось в обычном порядке, ничто не пропало. Вода в
кране текла, душ работал, свет горел.
Я с аппетитом позавтракал и просмотрел газеты - очередные выпуски
"Таймса", "Дейли миррор" и коммунистической "Морнинг стар", куда я
заглядываю по настоянию Вэла, дабы не ограничивать свой кругозор
твердолобым самомнением тори и желтой безответственностью Флит-стрит
[улица в Лондоне, где находится большинство редакций английских буржуазных
газет]. Обычно я делаю это основательно; проглядываю хронику происшествий,
иностранные телеграммы, отдельные статьи прочитываю целиком и решительно
пропускаю объявления, спорт и биржевые курсы за отсутствием у меня акций и