"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Человек, который не мог творить чудеса" - читать интересную книгу автора

процентных бумаг. Но на этот раз я по неизвестной и непонятной для меня
причине просто листал все газеты подряд, ни на чем не задерживаясь. Окинул
взором страницу, будто фотографируя ее, и перешел к следующей, мазнул по
ней взглядом, ничего не прочтя как следует, и прогалопировал таким образом
по всем полосам, не пропустив ни одной - даже сплошных объявлений и
биржевых котировок. Никакой информации я при этом не извлек и ничего не
запомнил, даже заголовков и фото, но осознал это лишь два-три часа спустя,
когда вышел на улицу, осознал, что действовал, как сомнамбула, повинуясь
какому-то настойчивому, но неясному побуждению.
Просмотрев газеты, я столь же неосознанно подошел к книжной полке и
взял однотомный Оксфордский толковый словарь английского литературного
языка. Если бы меня тогда спросили, зачем он мне понадобился, я бы не смог
ответить. Захотелось бессознательно, безотчетно что-то найти. Что, не
знаю. Просто взял словарь и, присев к окну, методично и быстро перелистал
его по тому же принципу, что и газеты. Откроешь страницу, взглянешь,
запечатлеешь где-то в ячейках памяти все слова и дополнения к ним, идиомы
и синонимы, затратишь на это не более секунды и пробегаешь глазами уже
другую страницу. И так с А до Z, пока не устал сгибаться палец,
перевернувший тысячу с лишним страниц тончайшей индийской бумаги.
Я не запомнил ни одного слова, ни одного примера, ни одной
семантической формы, - в голове была мешанина из непереваренных слов,
обрушившаяся на меня словесная Ниагара, в которой утонули все впечатления
и помыслы. Мой мозг как бы отключился, проглотив словарь и грамматику, и
дремал, как питон, переваривающий более чем обильную добычу.
Дремал он недолго - я не считал минут - и очнулся, едва вышел на улицу.
Собственно, "очнулся" не то слово - я был в полном сознании, только мой
мысленный аппарат был вроде как отключен от внешнего мира, от его дел,
забот, вещей и людей. И этот внешний мир ворвался в мой черепной вакуум,
как отключенный звук в телевизоре врывается в действие, когда его снова
включили. Я вдруг все вспомнил, осознал и, ничего не поняв, встревожился.
Что же произошло? Почему я бездумно листал словарь и газеты, не читая,
фотографируя страницы только глазами, без участия разума, не вдумываясь в
увиденное, не осмысливая его? Зачем я это делал, что побуждало меня,
заставляло, именно заставляло подчиняться какому-то неосознанному, не
контролируемому движению мысли? Встать, взять, перелистать, ухватить
взглядом и вновь положить на стол или поставить на полку. Кто-то или
что-то во мне мысленно приказывало это сделать, и я повиновался, не думая
и не сопротивляясь. Орля? Невидимый враг, вошедший в меня зеленой молнией
в тот загадочный вечер? В том, что он существует и действует, убедились мы
все втроем, только не видели логики в его действиях. Человеческой логики.
А если она была, эта логика, - пусть не человеческая, но была? Тогда
становилось понятным и мгновенное поглощение газетной информации, и
педантичное перелистывание английского словаря. Невидимка знакомился с
делами и тревогами мира, нас окружающего, и со словами, формирующими его
духовный облик.
Но едва я осознал и объяснил себе все происшедшее, как где-то в мозгу
"прозвучал" новый приказ. Я еще не "услышал" его, но уже механически
устремился к его выполнению. Вместо садовой дорожки, ведущей к дверям моей
кафедры, я машинально свернул к корпусу университетской библиотеки.
Окружающий мир снова потух, и я знал только одно: открыть дверь в