"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Где-то там, далеко... (Сборник "На суше и на море")" - читать интересную книгу автора

сельве - все равно в ботанике он профан. Зверье? Против него есть оружие.
Глаза? Тускло-зеленые с оранжевым ободком - они висели в воздухе, как
фонарики. Живые фонарики. Не светят, а всматриваются, не вспыхивают, а
приближаются, не блестят, а приказывают. А ему не хочется подчиняться, не
такой он человек, чтобы смириться со всей этой мистикой. Пусть кто угодно
думает, что глаза таинственных лесных существ, о которых говорят предания
индейцев, наблюдают за ними. Мифологическое выдает за действительное,
сказку - за реальность. Ну а ему, геологу, исходившему тысячи километров в
дебрях трех континентов, это все ни к чему. Сейчас он подойдет поближе к
этим пугающим глазам и выпалит по ним из обоих стволов. А там посмотрит,
уберутся ли они подобру-поздорову.
Женэ встал, перепрыгнул через тлеющие угли костра и шагнул навстречу
глазам-фонарикам. Теперь он знал точно - волны страха идут от них.
Телепатия? Но кто кого боится; он - их или они - его?
Геолог шагнул еще ближе - и произошло неожиданное. Огни отодвинулись,
меняя места, уменьшаясь в объеме, превращаясь из фонариков в светлячки и
совсем уже угасли, отступив в темноту. Женэ вздохнул облегченно, дрожащие
руки опустили двустволку. И тут случилось то, что можно наблюдать только в
тропиках.
Над каньоном включили свет.
Еще невидимое солнце осветило половину порозовевшего неба. Утро
наступило, и в каньоне проявилась детская пестрота красок, положенных
невпопад, - синева мха, ржавчина леса, оранжевые тона камня, фиолетовые
плетения лиан. "Сириус, - усмехнулся Женэ, - наблюдателен все-таки Брегг".
Он оглянулся: тот спал, оглушенный удвоенной дозой снотворного; Санчес же,
мирно дремавший у потухшего костра, открыл глаза.
- Куда вы? - спросил он шепотом, увидав геолога у обрыва.
- Еще раз проверю уровень радиации на уступах и сейчас же вернусь.
Захватив кроме ружья нож и моток веревки, Женэ прошел по краю поросшего
мхом обрыва. Шаровидных кустов уже не было: кто-то согнал их или они сами
спорхнули вниз. Но мох был примят треугольными следами, похожими на лапы
большой птицы, и широкими плоскими вмятинами. "Их" следы, подумал геолог и
спустился, не прибегая к веревке, на нижний уступ. С дозиметром он не
сверялся: и так знал, как повышается по мере приближения ко дну каньона
уровень радиации. Его интересовало другое: изменения в ландшафте, тонах,
появление новых диковинок флоры. Животные, оставив ночные следы, утром не
появлялись. Но лес густел. Начиная примерно с пятого уступа, он уже
непрерывным массивом тянулся ко дну, шевеля на ветру потрескивающими
ветвями. Женэ взглянул на дозиметр и криво усмехнулся: больше четырехсот.
Смертельная доза! Но горстка таблеток, проглоченных перед спуском, делала
свое дело. В кончиках пальцев покалывало - первый признак действия
гамма-стимулятора. Однако дальнейший спуск был уже невозможен.
Хотя бы взглянуть, что там, на самом дне каньона? Только подойти к
обрыву трудно: лес сплошной, тянется далеко и слишком густ. Может быть, по
верху, по кронам?
Женэ критически оглядел вставший на его пути ржавый лесной заслон и
лишь сейчас заметил что-то новое в его облике. На первый взгляд - все тот
же скелетообразный лес с кривыми стволами, паучьими ветвями-щупальцами и
корнями-клещами, цепко ухватившимися за камни. Ни одного листика. Как и на
верхних уступах. Он был прозрачнее любой лиственной рощицы поздней осенью.