"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Четыре цвета памяти (Журнал "Юный техник", 1967, NN 7-8)" - читать интересную книгу автора

застыла, как взведенный курок.
Черной молнией - в прыжке желтые пятна уже не различались - метнулась
вперед гюрза, и в то же мгновение, не опоздав даже на сотую долю секунды.
Славка выбросил руку навстречу. Удар был сильнее, чем подача на корте, но
рука теннисиста не дрогнула: отброшенная ракеткой змея перевернулась в
воздухе и шлепнулась на песок.
Страх и оцепенение исчезли. Струйка пота на спине высохла. Славка
ощущал себя если не гладиатором, то по крайней мере победителем
Уимблдонского турнира.
Гюрза снова черной лентой мелькнула в воздухе. Славка встретил ее
резаным ударом снизу закрытой ракеткой. Точь-в-точь, как знаменитый удар
Черткова, лишивший Славку чемпионской короны. На этот раз Шадрин
реагировал еще быстрее. Бросок. Удар. И снова встретив решетчатую
преграду, беспомощно изогнулось в воздухе черно-желтое тело змеи. Все.
Гюрза выдохлась. Неподвижным жгутом лежала она на земле, и только
подергивающийся кобчик хвоста говорил о том, что она еще жива.
Славка чуть-чуть расслабился. Он знал, своим "шестым чувством" знал,
что это еще не конец. Знал и не волновался. Минутный отдых. Вдох. Выдох. А
змея тем временем сокращает мускулы, снова готовясь к прыжку. Он снова
ждал, как ждет на курке палец. Мгновение - и знакомую черную молнию снова
встречает молниеносный удар. На этот раз не сеткой, а ручкой ракетки.
Славка промахнулся. Но именно этот невольный промах и положил конец гейму.
Змея тяжело шлепнулась у ног Славки и больше не шевелилась: удар размозжил
ей голову.
- Слава, - услышал он, и чья-то рука обняла его за плечи.
Он открыл глаза и узнал Микульского.


За Микульским в зеленом сумраке белели испуганные лица Родионова и
Котова.
- Сколько я спал, велико Юрьевич? - спросил Славка. Он уже пришел в
себя.
- Минуты три.
Славка молча усмехнулся и пошел к веранде. Он шел такой задумчивый и
сосредоточенный, что Котов поинтересовался:
- Сон видел? Вроде меня?
- Нет, не вроде, - сказал Славка, - мой по сравнению с твоим - это
подвиг бригадира Жерара. Понял?
Котов не понял. Да и никто не понял, пока Славка не рассказал все по
порядку. Аплодисментов не было. Все молчали, ожидая, что скажет
Микульский. Только он мог дать какое-то объяснение феномену. А он сказал:
- Не ждите от меня откровений, друзья. Я уже говорил об опытах усиления
памяти. Может быть, мы имеем дело с каким-то подобным явлением. Что-то
обостряет, усиливает механизм воспроизведения когда-то запечатленного в
памяти. Словом, разные виды памяти.
- Не понимаю, - сказал Котов.
- Выражаясь популярно, что-то спрятано глубоко в копилке памяти, что-то
лежит на поверхности. Что-то вы хотите вспомнить, что-то стремитесь
забыть. Излучение как бы отбирает сильнейшее, независимо от того, где оно
скрыто - в сознании или в подсознании. Мне, например, кажется, что