"Оксана Аболина. Ужастегъ" - читать интересную книгу автора

семинарской скамьи, куда сел уже будучи немолодым человеком, ученым,
которого очень долго не хотели отпускать из мира, потом его долго не хотели
выпускать из Лавры - столь мудрого, опытного и умного человека было грех не
поставить одним из иерархов митрополии, но отец Игорь упорно просился
простым священником в обычный приход, и в конце концов его просьбу
удовлетворили, послав в наш храм. Он даже не был протоиереем. Народ
съезжался к нему со всей области. Огромные очереди стояли к нему на
исповедь. В храме служили еще два священника: строгий суровый протоиерей,
курировавший казаков, и молодой батюшка, родом из нашего храма, которого я
помнила еще мальчиком-служкой, а после пономарем и диаконом, называть его
отцом даже как-то язык не поворачивался. Репутация отца Игоря Иванова была
безупречна - мы ходили к нему постоянно. Молитва его была сильной, ничего не
могу сказать, он не раз нам помог. И все последние годы он был нашим
духовником.
Он пришел вовремя, освятил всю квартиру - мы с Лешкой были счастливы и
вздохнули свободно. Спросили, останется ли он отобедать - он вежливо
отказался, сославшись на крайнюю занятость, денег не взял, извинялся за свою
вину - что столько времени к нам не мог дойти. Сказал, что со вторым вот
только разом придется немного подождать - вторая половина поста забита под
завязку, он сейчас помогает в другом храме, много ходит по больным,
умирающим - потом Страстная, потом Светлая седмица, а вот после Светлой -
тогда уже, да, надо будет освятить квартиру во второй раз. И ушел.
Мы остались. С мрачными перспективами на выживание и светом в душе, что
избавились от всего этого кошмара. Сумку я сняла с пояса и оставила в
гостиной - я твердо была уверена, что все кончилось.
Но на кухне нас ждал сюрприз - стены были измазаны кетчупом, торт в
холодильнике был сплющен - ощущение прикосновения к нему нечистой силы было
столь неприятным, что вынесли его на улицу для бездомных псов, пачка масла
осталась целой, но само масло было какого-то такого грязного цвета, что мы
его выбросили также, не задумываясь. Оставались картошка, хлеб и колбаса. Мы
успокоили друг друга, что возможно, это все произошло во время освящения
квартиры - бесился, гад, напоследок, когда его изживали. У меня даже мысли
не возникло проверить - что творится в бумажнике...
Раздался звонок в дверь. Пришел Лешкин приятель - нахимовец Андрюха.
Будучи человеком, своего угла не имеющим, оставлял он у нас зачастую на
хранение личные вещи. Так и в этот раз - пришел занести кое-что из барахла
да скинуть заработанных деньжат - уворуют, дескать, в нахимовке. Пришлось
рассказать, что у нас происходит - дескать, денег не оставляй, если
пропадут, нам для себя-то не восстановить. Андрюха разделил деньги пополам.
Одну половину отдал мне, вторую решил заначить среди своих шмоток. Положи
хоть на книжку - сопрет - восстановишь. Да неее, ну что будет, то будет, -
не очень-то веря в наши заморочки ответствовал Андрюха. Надо сказать -
удивительно, но его деньги остались сохранными все эти четыре месяца...
Мы сели за стол. С фантазией у полтергейста было не густо. Вся колбаса
была нашпигована мелкими шурупами. Андрюха, не ожидавший таких фокусов,
сломал зуб. Извлечь все шурупы из колбасы так и не удалось. Котам решили не
рисковать и ее не давать. Выбросили. Ну, пообедали хлебом, проводили
Андрюху. Я полезла в бумажник, чтоб положить в него подаренные деньги. В
бумажнике было пусто. Вообще. Было пусто и в кошельке. Андрюхиных денег было
немного - рублей триста. Однако, хранить их дома уже не представлялось