"Оксана Аболина. Рассказы и эссе:" - читать интересную книгу автора

точке между взлетом и падением, в тебе просыпается то ли амурчик, то ли
ангелочек, то ли облачко. Это миг блаженства, и он повторяется раз за разом,
пока отец не устает или ему не надоедает с тобой возиться.

Твое тело день ото дня тяжелеет. Первый его опыт. С каждым разом
подбрасывают все ниже, спасибо, если подбрасывают. Приходится компенсировать
чем-то.

Сидишь за столом. Все едят.

-- Тебе -- что, нужно особое приглашение?

-- Я летаю, -- говоришь ты, не выносясь из заоблачных далей.

Ремнем из тебя выбивают и это жалкое подобие полета. Ты больше уже не
зеваешь по сторонам во время еды. Ты вообще становишься деловитым человеком.
Ты -- взрослый, тебе двенадцать лет. Будет повод -- сам поиздеваешься над
"летающим" чудаком. А внутри себя тебе стыдно, что ночью во сне в тебе
просыпается радость и ты видишь голубое, до сладкой боли небо и
воспаряешь... Ты начинаешь курить, пить, жена ругается, что суп то ли
картофельный, то ли азотный, ты впитываешь в себя всю гадость и грязь мира.
И полеты во сне все чернее. Пропадает небо, и ты оказываешься в замкнутом
пространстве, верхом на соседской швабре. Просыпаешься -- тебе страшно,
противно, фу, какой кошмар. Голова болит, и через час вставать на работу...

Проходит время. Много времени. Очень много времени. Гладя внука по
голове, ты с грустью вспоминаешь детство и думаешь о том, что полжизни,
считай, не летал. И хочется, вроде, думаешь ты. С тобой случается
невероятное. Один только раз. Оглянувшись -- никто не видит? -- ты
взмахиваешь руками и с горечью опускаешь. Полет невозможен. Ты чувствуешь
опыт старого тела и видишь себя всего, каждую клетку -- прокопченной,
высохшей, усталой.

Но однажды во сне ты видишь громадный каменный зал, и человека в углу
за столом.

-- Лети, -- говорит он.

-- Я не умею.

-- А ты попробуй.

Ты хочешь уже, действительно, попробовать, как вдруг замечаешь, что ты
высоко над каменным полом. Хорошо, легко, свободно.

-- Я скоро умру. Сон приснился, -- сообщаешь ты поутру родственникам.
Они, в общем, верят, но вежливо называют все это чушью. А ты... Терзавший
тебя всю жизнь страх смерти проходит.

И вот -- ты умираешь. Правда, теперь все наоборот. Всем кажется, что ты