"Оксана Аболина. Рассказы и эссе:" - читать интересную книгу автора

Машка опять подошла. Я ляпнул: "А чего ты хочешь?" Она покраснела и
убежала. Кажется, я ее обидел. Что-то у меня и в стихах, и в жизни все
какие-то дурацкие намеки на секс получаются. Надо научиться лучше выражать
свои мысли.

8 мая 198. г.

Сходил на телефонный переговорный пункт и разменял 4 рубля по
пятнашкам. Забрел на Васильевский остров, там интернат для детей без
родителей, раздал им деньги, а они с меня и часы сняли, и значки, ну, да Бог
с ними. Им нужнее. Такой ужас там! Зато теперь совесть перед той нищей
старухой не мучает. Пригласил ребят зайти к нам как-нибудь в гости, а адрес
сделал вид, что забыл дать, а они и не сообразили спросить. А я просто
струсил, что скажу предкам, когда эта орава вдруг навалится. Надо сначала с
мамой обсудить. И все равно -- погано, хуже некуда.

Шел домой. Трава в этом году уже высокая. В садике стригли газон. И
опять -- этот жуткий сладковатый привкус во рту и запах. Это -- смерть. Я
закрыл глаза, мне было больно, но потам я почувствовал, что трава не
умирает, что с ней что-то происходит. Перерождение какое-то. Очень странное
ощущение. Что со мной? Шизуха? Вообще что-то не в порядке с психикой.
Например, я чувствую себя очень-очень старым, а хожу в школу и выгляжу
мальчиком просто потому, что так надо. И я не вижу никакого выхода, мне все
время страшно, темно, и даже жить иногда не хочется. Тот мужик в винном
говорил, что все должны пройти через мрак к свету, но, мне кажется, что у
меня уже вся жизнь позади, я даже однажды видел свою могилу как бы из
будущего. Может, мне надо сходить к психиатру?

9 мая 198. г.

Сегодня День Победы. С утра я сидел дома и думал. Мне было очень жаль
тех людей, которые воевали. Им ведь было страшно, что их убьют, и они знали,
что, если погибнут, то дети их останутся без них. И убивать, наверное, тоже
жуткий облом. Я этого не хочу, не хочу, не хочу! Но хуже всего, наверное,
было блокадным матерям. Не потому, что они голодали, и даже не потому, что
дети их голодали, а самое страшное в том, что они должны были есть свою
порцию, а не отдать ее ребенку, ведь если они сами не выжили бы, то дети
тогда точно загнулись бы. Это ведь ужас: есть и знать, что этот кусок
отнимается у твоего ребенка.

Вот с таким паршивым настроением пошел на улицу. Везде флаги, гармонь,
все радуются, а мне плохо. Я зашел в собор, не знаю как он называется,
попросил свечку, мне говорят: "30 копеек, мальчик", -- а я все вчера
детдомовцам отдал. Я сказал: "У меня нет". Спасибо, какая-то тетенька дала.
Я поставил свечку перед иконой, хотел перекреститься, как все -- не могу,
рука не поднимается, словно я что-то нечестное делаю, обманом будто проник,
а в самом деле чужой здесь. И тогда я попросил Бога, если он есть, чтоб он
помог всем людям, какие есть на Земле, и чтоб они стали лучше, и чтоб они не
мучили и не убивали друг друга, и чтоб всем было что есть, и чтоб никто не