"Дэн Абнетт, Ник Винсент. Молоты Ульрика ("Warhammer 40000") " - читать интересную книгу автора

прекратился.
Круца, изумленный столь наглой выходкой, хотел закричать и остановить
молодого выскочку, который ограбил его старого друга. Но поскольку
изначально кошель принадлежал кому-то другому, Круца понял, что ничего
хорошего из его затеи не выйдет, поэтому слова "Держи вора!" вышли
полузадушенными и вряд ли прозвучали достаточно громко, чтобы быть
услышанными даже Штраусом.
- Я поймаю его! - сказал Круца старику твердо, но спокойно, и двинулся
прочь предположительно в том же направлении, что и парень в шапке. Круца
удивлялся, что не может вспомнить, как выглядел этот воришка - ну,
светловолосый подросток, и все. Круца всегда гордился своей памятью на лица:
он никогда не забывал лицо жертвы, лицо собрата по цеху и уж тем паче - лицо
врага. А с этим парнем было что-то странное. Круца вдруг понял, что ему
нельзя спускать глаз с молодого подонка: исчезни он в толпе на мгновение - и
Круца может уже не узнать его.
Дохляк вышел из парка через северо-восточные ворота, карабкаясь по
крутым склонам и лестницам к северной части Альтквартира. Он обосновался в
заброшенном строении на крайнем севере этого квартала, где жизнь была
суровой, но все же не такой скверной, как дальше к югу, в центре района. Он
наткнулся на это место, тогда еще просто нагромождение балок и стропил,
остатков черепицы и гнилых чердачных досок, однажды ночью, несколько дней
спустя после прихода в город. Тогда было так же холодно и сыро, как сейчас,
и ему надо было срочно найти кров.
Дохляку хватило нескольких дней, проведенных в городе, чтобы
основательно изучить его весь - а ведь как многие коренные мидденхеймцы не
знают ничего, кроме улиц и подворотен своего квартала, даром что в городе
живут! Найти место для постоянного ночлега было труднее, но и с этой задачей
он справился.
Дохляк обосновался в старом разваливающемся доме, на самой верхотуре,
на третьем этаже; единственное окно выходило на узкий двор и слепые задние
стены других домов, так что уединение парню было гарантировано. Парадный
вход в дом был заколочен, но сбоку имелось небольшое подвальное окошко,
которое служило удобным лазом для Дохляка, и никто не видел, как и когда он
приходит или уходит. Комната, которую облюбовал парень, была так же
изолирована и одинока, как и он сам, но она его устраивала. Дохляк не имел
ни малейшего желания пользоваться другими комнатами дома, которые, конечно,
должны были существовать, но в которые он никогда не входил.
У воров есть своя честь - даже у мидденхеймских воров. Так что даже
если бы Круце пришлось потратить целый рабочий день, чтобы выследить наглого
мошенника, ограбившего почтенного Штрауса, он сделал бы это.
Круца осторожно следовал за самоуверенным молодым карманником от самого
Большого Парка и чуть позже увидел, как тот влезает в подвальное окно
высокого и узкого разваливающегося здания. Двумя минутами позже, когда стук
шагов по деревянной лестнице смолк, Круца нырнул головой вперед в тесное
оконце и огляделся. Свежие следы на пыльном полу сразу же бросались в глаза.
Он поднялся через три пролета расшатанной, скрипучей лестницы, следя за
прерывистыми отпечатками в пыли. Он не спешил - двигался бесшумно и
осторожно, не желая извещать молодого головореза о своем приходе раньше
времени.
Через пять минут Круца беспечно стоял в дверном проеме плохо