"Дэн Абнетт. Инквизитор Эйзенхорн" - читать интересную книгу автора

вне их. И никогда не действует напролом, как, например, сторонники
монодоминантной идеологии. Мне хотелось, чтобы Карпел и высшие должностные
лица Спеси добровольно встали на мою сторону и помогли моему расследованию.
Когда рапорт был готов, я удалился в свою каюту. Но перед дверью.
Виббен остановился, вошел внутрь и аккуратно подложил "Сципио" под ее
ладони, скрещенные на груди, а потом снова накрыл ее саваном. "Сципио" свою
работу уже выполнил. Он заслужил покой вместе с ней.
Впервые за шесть лет мне не снился Эйклон. Мне снилась ослепительная
тьма, а потом свет, который отказывался уходить. И в этом свете было что-то
от темноты. Ерунда, конечно, я это понимаю, но именно такое было ощущение.
Словно откровение, содержащее в себе некую более мрачную, более глубокую
правду. На грани горизонта моего сна возникали вспышки, похожие на молнии. Я
увидел красивого мужчину с пустыми глазами, но не такими пустыми, как у
недоумков Эйклона, а свободными, словно беззвездная область космоса. Он
улыбался мне.
Тогда я понятия не имел, кто он такой.


* * *

Я отправился на встречу с Карпелом в полдень следующего дня. Под
Куполом Солнца всегда стоял полдень, но этот был настоящим, если верить
корабельному хронометру. Ловинк, Эмос и Бетанкор занимались поисками новой
информации.
Я побрился, надел черный льняной костюм, высокие ботинки и форменный
китель из чешуйчатой коричневой кожи. На шею нацепил инквизиторскую
инсигнию. Мне необходимо было показать Карпелу всю серьезность своих
намерений.
Мы с Эмосом спустились с посадочной платформы в клетке подъемника и
обнаружили, что нас уже дожидаются хранители, одетые в желтые мантии.
Несмотря на белое сияние, окружавшее нас, они держали зажженные световые
жезлы. По пути к открытому лимузину мы отбрасывали короткие резкие тени на
сухом рокрите. Машина оказалась огромной зверюгой с хромированными решетками
и флажками Спеси на капоте. Позади расположенной по центру кабины водителя
размещалось четыре ряда мягких кожаных сидений.
Мы зашелестели по улицам на восьми широких колесах. Проспекты города
были просторными и, само собой разумеется, ярко освещенными. Облицованные
стеклом здания устремлялись к пылающему в высоте плазменному шару, словно
цветы, тянущиеся к свету. Через каждые тридцать метров улицы возвышались
фонари на богато украшенных постаментах, добавлявшие свой свет к окружающему
блеску.
Движение было редким, на улицах находилось, самое большее, несколько
тысяч пешеходов. Я заметил, что на многих прохожих надеты желтые шелковые
пояса и желтые же гирлянды украшают постамент каждой лампы.
- Цветы? - спросил я.
- С гидропонных ферм в восточном куполе номер семь, - ответил мне один
из хранителей.
- Означают?
- Траур.
- Так же, как и пояса, - прошептал мне на ухо Эмос. - Случившееся