"Александр Абердин. Минька или операция Возмездие" - читать интересную книгу автора

этого, можно было только догадываться, но как когда-то оговорил Игорь, все
зависело только от того, кого воспитает из Миньки капитан Денисов, -
истеричного урода или сильную, волевую личность.
Семен, убедившись в том, что Минька спит, поднялся из кресла, ослабил
на груди ремни его смирительной рубашки и пошел на кухню. Там он плотно
поужинал и после этого пошел в спальную и лег спать на широкой, удобной
кровати. Спать он мог только в одной единственной позе, - лежа на боку,
левом или правом, что было без разницы, но главное, не мог, не имел права
переворачиваться с боку на бок, как ему вздумается. Семен по привычке взвел
пистолет, лег на левый бок и мысленно пожелав Миньке спокойной ночи, уснул,
держа палец на спусковом крючке. Пистолет "Стечкина" и в само деле был для
него все эти годы самым лучшим снотворным. Во всяком случае когда он держал
его в руке, то чувствовал себя гораздо спокойнее.
Проснулся капитан Денисов довольно поздно, в десять утра, а вот Минька,
похоже, вообще решил не просыпаться весь день, а то и был намерен проспать
суток двое, трое подряд, как это было с ним в младенчестве. Правда, Семен,
которому то ли все-таки что-то перепадало вместе с кровью Миньки, то ли он
просто уже привык реагировать на малейшие перемены в состоянии своего
питомца, чувствовал и даже временами улавливал, что тот спит не совсем
обычным сном. Та часть мозга этого неказистого парнишки, которая могла
черпать из окружающего пространства какую-то никому толком неведомую
энергию, - бодрствовала и посылала импульсы во все стороны. Видимо из-за
этого перед капитаном Денисовым на мгновенье возникали какие-то виденья. То
он видел большие, красивые и чистые города, по улицам которых шли нарядно
одетые мужчины и женщины, то какие-то военные базы, на которых рядами стояла
грозная на вид военная техника, а то и вовсе здоровенные боевые спутники.
Душу капитана от этих видений так и захлестнуло радостью, ведь это
прямо говорило о том, что Минька стал входить в полную силу. Ну, что же,
значит атлантийцам недолго осталось властвовать на планете и теперь им
придется столкнуться с такой силой, против которой будут бессильны вся их
военная мощь.
От таких мыслей капитан Денисов, который в те часы, когда Минька спал,
был обычно угрюм и мрачен (а с чего бы ему было веселиться в этой бетонной
норе?), сразу же повеселел, плотно позавтракал и чтобы немного поощрить
юного пси-кинетика даже тяпнул пару рюмочек отличного французского коньяка.
Это привело к тому, что уже минут через пять Минькины экзерсисы стали
ощутимо энергичнее и бодрее. Ну, а сам капитан отправился на командный пост
и принялся просматривать телевизионные каналы. Атлантийцы, завоевав всю
планету, жили, можно сказать, припеваючи, чувствуя себя, как минимум
римскими патрициями.
Семен уже довольно смутно помнил двадцатые годы, когда он уже был
курсантом военного училища, еще хуже он помнил десятые годы этого чокнутого
века, - годы мирной жизни жирным, черным крестом перечеркнула война посреди
своей собственной страны, а он воевал более пяти лет, прежде чем отправился
в Красноярск. Он родился одна тысяча девятьсот девяносто восьмом году и в
январе ему должно было стукнуть сорок пять лет и потому в принципе помнил
предвоенные годы. Надо сказать вполне счастливые. Страна, стряхнув с себя
оцепенение конца двадцатого и начала двадцать первого века, все увереннее и
увереннее вставала на ноги и казалось, что она прошла через перелом,
выправилась и теперь уверенной поступью шла вперед. Семен в принципе помнил