"Инга Абеле. Трижды стожалостная без слов (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

Как ты взглянула в ту ночь и куда? Почему замерла на месте,
всматриваясь в непроглядность? Что ты почувствовала в те мгновенья, что
узнала?.. Почему остановилась? Почему умолкла? Все безжалостней пишется эта
трепетная весть, окоченевшие пальцы выбивают ее на шкуре действительности, а
почему бы и нет - тогда этот дом еще нигде не был написан, так почему бы
сейчас ему не быть, хотя бы в этаком виде?
Туман где-то среди пустоты сгущается во мрак, холод и в дом.

Когда она проходила мимо соседей, собаки молчали, казалось, будто во
всеохватном покое развешаны серо-черные мглистые полотна, и под ними она, не
кланяясь, прошагала со своей свечкой, которую трепал ледяной ветер. Она
держала над огнем прозрачную ладонь. Позванивали сережки и браслеты на голых
запястьях, тонко голубели жилки. У придорожных камней были такие же жилки,
как у нее, лишь ток крови не столь заметен. Когда пощекочешь их летом
теплыми ласковыми ладошками, камни смеются внутрь себя, даже бока не
вздрогнут, только изредка на лбу проступит капелька росы от напряжения
внутренней жизни. Споем трижды стожалостную? Идет! Меня зовут Синтия, его
зовут Вилнис. Или Марек. Или Эдмунд. А может, так: меня зовут Янис, а ее -
Дина? Только не говорите ей, она-то думает, что ее зовут Синтия. Она
хихикнула, отмахнувшись на прощанье подошвами сапог от желтоватых сосед-ских
взглядов из-под края занавесок. Хи-хи, Синтия, думают они, Синтия снова
бродит по дороге и ждет Вилниса. Нет, нет, скажет кто-нибудь другой, может,
Алма так
скажет - у Синтии свеча в руке, она идет... куда же она направляется?
Куда она идет, Синтия со свечой?

Ай-я-а, Алма, Синтия идет в овраг к барону, тут уж вам не поспорить.
Мокрые темные поля кругом, их рассекает белая река дороги, и по ней уходит
Синтия со свечой, и пусть никто не смеет говорить, что она снова бродит по
свету, поджидая Вилниса. Пусть никто больше не говорит дурного о Синтии, в
темноте хорошо видна свеча в ее руке, огонек, который далеко светит, и с
этим не поспоришь. В сырой мгле чернеет метелка конского щавеля. Желтая
трава. Кажется, будто ты кружишь сама вокруг себя. Истлевший мешок из-под
картошки повис на кустах вдоль канавы. Полная тишина и полный покой. Только
ветряная мельничка, почернелая и покосившаяся, бьется на ветру за холмом.
Гуденье телефонных столбов нарастает и пропадает вместе с шагами, которые ты
отсчитываешь в пустоте. Шаги вырывают из тумана голые кусты шиповника, и
туман многократно увеличивает их. Промеж колючек и красноватой путаницы
ветвей вспыхивают, пламенеют плоды. Вспыхивает, пламенеет красно-бурое,
исчерна-бурое, серовато-бурое, зеленое - цвета мха и кружевное салатовое,
золотисто-оранжевое и серебристое кое-где в пазухах листьев. Белая ольха с
инкру-стациями тумана. Куда же в такую пламенеющую ноябрьскую ночь идет
Синтия со свечой в руке? В овраг к барону? Зачем? Чего ей там искать? Уж не
бродит ли она, ожидая возвращения Вилниса? Нет, нет, вы не смеете утверждать
такое, вы, все наимудрейшие в Курземе. Дед, даешь трижды стожалостную!
Громче, еще громче! Музыка бешено гремит, телефонные столбы увлекают за
собой все быстрее, Синтия бежит, высоко поднимая длинные ноги в резиновых
сапогах, то и дело носками пристукивая в такт. Потом вдруг остановится,
обернется вкруг и отвесит поклон. У Синтии не все дома, так говорят они, все
мудрейшие здесь, в Курземе. Она, эта бедняжка Синтия, любит, бережет и