"Мансур Абдулин. 160 страниц из солдатского дневника " - читать интересную книгу автора

Ленина... Знал я, что иду навстречу смерти? Знал. Воображение еще не
представляло конкретной картинки, увиденной на дне балки в фиолетовом свете
ракеты... Но непостижимое существо человек! Окажись я сию минуту за тысячи
километров от этой балки в моем цветущем кишлаке Бричмулла на Чаткале -
снова пойду-побегу в военкомат стучать кулаками, чтоб отправили сюда. Вот
ведь штука: и умирать не хочется, и жить невмоготу, если нечиста совесть.
Истерзала меня в шахте мысль: а что я стану говорить, когда кончится война?
Что в тылу тоже были нужны кадры, особенно на шахтах оборонного значения?
Нужны. Да каждому не объяснишь, всем не докажешь. Девчонок и тех берут на
фронт... Но как не хочется погибнуть! Как невыносимо страшно стать трупом в
балке, освещаемой фиолетовым светом ракеты...
Суворову, командиру моему, тоже не спалось.
- Что, Мансур? - спросил он. - Трусишь? Как под дых ударил.
- Да ладно, не стесняйся, - подморгнул он. - Все трусят.
Я честно признался, что ничего подобного за ребятами не заметил.
- Дак виду не показывают, - добродушно объяснил Суворов и опять мне
подморгнул заговорщически. - И ты не показывай. Держи хвост пистолетом!
Мне стало интересно: Суворов лет на семь меня старше, до войны служил в
кадровой, в Первом Московском полку, и воевал с первых дней, даже орден
Красной Звезды уже был у него, и я спросил: неужели и он трусит?!
- А по-твоему, я жить не хочу? - Он улыбнулся. - Да что поделаешь,
Мансурчик, "мы их не звали, а они приперлися", пространство им подавай! Наше
с тобой. Сверхчеловеки они, понимаешь? Мы им годимся разве что сапоги
чистить. Как тебе это? Один разговор с такими - драка. Масштабная драка. Не
в стороне же стоять... Уж тут боись, не боись...
Рассветало. Немецкие пулеметчики притихли. И ракет не стало - ночь
кончилась.
- Ну пойдем, провожу тебя, - сказал Суворов.
Ячейка наблюдателя была хорошо замаскирована. Суворов поглядел в
перископ, подвинулся, уступая мне место, и какое-то время стоял так,
задумавшись.
- Метров триста до них, - сказал он. - И солнце им в глаза.
Потом пожелал ни пуха ни пера и ушел.
Солнце им в глаза. Значит, мне смело можно высматривать расположение
противника. Я установил на своей самозарядной винтовке постоянный прицел,
загнал патрон в ствол, приложился к прикладу и примерился. Все готово.
Переднего края фашистов как будто и нет совсем. Понимаю, что они лишний раз
не хотят себя обнаруживать, поэтому я их и не вижу.
Наблюдаю терпеливо, знаю, что они здесь, а в голове мелькают мысли
разные. Вспомнилось, как две недели назад, после того как наша дивизия
торопливо погрузилась в эшелоны (1034-й полк грузился на небольшой станции)
и взяла направление на фронт, в пути наш эшелон попал под бомбежку. Машинист
наш то резко тормозил, то мчал вперед, бомбы падали рядом, но с бреющего
полета немецкие самолеты "прошили" вагоны довольно метко. Дым тола и угля,
запах горелой земли, кровь убитых и раненых, стоны... Все это я увидел,
услышал, вдохнул, когда до фронта еще были сотни километров. Многие мои
товарищи погибли, не успев убить ни одного гитлеровца. Неужели и я так?
Даром? Буду убит? Что же это такое?! Для этого я, что ли, с такими
трудностями шел к своей цели - попасть на фронт, - чтобы умереть, не увидев
своего врага?