"Гусейн Аббасзаде. Белка" - читать интересную книгу автора

наших домов, - сказал он, - наших жен и детей, он и земли нашей не щадит.
Горят леса, гибнет все живое. Враг пришел и будет изгнан с позором, а мы с
вами останемся жить на этой земле, здесь будут жить дети, внуки и правнуки
наши. И мы с вами в ответе не только за то, чтобы как можно быстрее изгнать
проклятых фашистов с родной земли, но и за то, чтобы сохранить ее и все
живое на земле".
Бахыш помнил, что после этого собрания незадачливый влюбленный ходил с
опущенной головой, - видно, понял парень свою вину...
Сегодня впервые, пожалуй, Бахыш так отчетлива вспомнил эту историю
сорокалетней давности. Будто вновь очутился в белорусском лесу, в своей
землянке, а потом, окончив очередной сеанс связи с Большой землей, вышел
наружу и увидел висевшую на ветке высокой сосны беличью шкурку. Это была та
самая шкурка - в подарок она не пригодилась и вот уже сколько дней висела на
дереве. Один сибиряк, воевавший в отряде, бывалый охотник, сказал, что
шкурку неумело снимали и безнадежно испортили. Теперь ее только и остается
выбросить.
Солнце стояло в зените. Тень от дерева, под которым прилег Бахыш-киши,
стала совсем короткой, пекло немилосердно, но старик продолжал лежать не
двигаясь, не давали ему покоя эти две белки - та, из прошлого, шкурка
которой висела на ветке сосны в дремучей чащобе Полесья, и другая, которую
он час назад закопал в песчаной почве Апшерона. Непохожи были эти белки,
ничего в них не было сходного, а сейчас почему-то они обе были перед глазами
Бахыша, порой ему даже начинало казаться, что это одна белка...
Бахыш-киши будто очнулся. Рубашка на нем была мокрой от пота, пот
ручьями стекал по лицу, брюки прилипли к ногам. Тяжело поднявшись, Бахыш
привалился спиной к стволу сосны, достал из кармана платок, отер с лица пот.
Платок мгновенно намок, и Бахыш-киши, аккуратно отжав его, промокнул шею, а
потом снова отжал платок.
Ну и жара! Во рту все пересохло, губы трудно было разлепить. Бахыш-киши
постоял еще минуту, пытаясь разобраться, какое еще чувство кроме горечи о
погубленной белке волнует его сейчас, и вдруг понял - он волнуется о судьбе
двух других белок. Где они сейчас? Может быть, на тополях перед корпусами
пансионата? Или здесь, в роще? И - кто знает, может быть, тот бессовестный
человек, который бросил камень в белку, разыскал их?
Бахыш-киши решил немедленно отправиться на поиски. Была главная надежда
застать белок у водопроводного крана: был такой в роще на светлой поляне,
его очень любили зверушки, поселившиеся тут. Из стояка всегда тонкой
струйкой текла вода, подле него была невысыхавшая лужица. Сюда и ходили на
водопой белки. Хоронясь в тени деревьев, Бахыш-киши двинулся в сторону
поляны. Идти было недалеко, от силы метров двести, но каждый шаг давался с
трудом, ноги не слушались. Страшное это дело - человеческая тревога, она
может парализовать даже самых сильных. "Не дай бог, что-нибудь случилось с
белками, - шептал Бахыш-киши, тяжело ступая, - не дай бог!"
Вот и поляна! Бахыш-киши внимательно поглядел по сторонам - нет, белок
не видно. Старик в растерянности топтался на месте. Наконец, решившись,
двинулся от поляны вправо. Он не видел, куда ступал, и чуть не раздавил
маленького ежонка - только в последний момент заметил и остановился. Только
этого не хватало! Еще бы и еж погиб по его, Бахыша, вине...
Нет, белок лесник найти не смог. В конце концов он снова пришел на
поляну. Пить хотелось отчаянно. Он поймал губами струйку текшей из крана