"Гусейн Аббасзаде. Трудный рейс Алибалы" - читать интересную книгу автора

честного человека; если его в чем-то несправедливо обвиняют - тогда иди
защищай, и я с тобой пойду.
Алибала не стал слушать жену; еще раз просматривая список при свете
торшера, сказал:
- Оставь меня в покое, иди спи.
- Али, - взмолилась Хырда, - я что тебе, чужая? Столько лет мы кладем
головы на одну подушку! Разве я когда плохое тебе советовала? Всякий раз,
когда ты меня не слушал, потом горько жалел. Так и на этот раз будет,
поверь. Запомни: поедешь и пожалеешь потом, ох пожалеешь!
Алибала оторвался от списка, поднял голову:
- Хырда, я понимаю, что берусь за опасное дело. Но и ты меня пойми:
если я не сделаю этого, Дадаш скажет, что у Алибалы хлеб лежит не на столе,
а на коленях, - один раз всего я обратился к нему в трудную минуту, и он
повернулся ко мне спиной...
- Ты не прав, Али. Там, где надо, ты помогал. Ты думаешь, все остались
такими, какими были там, на фронте? Ты же видишь, чем человек занят... Да
имей он сто родственников в своей Кубе, кто поверит, что каждому он везет
штаны и каждой тамошней даме - духи? Спекулянт он, и уже не вчерашний. Этим,
наверное, живет. Вспомнил он о тебе когда-нибудь? А вот попался и добреньких
дураков ищет. Ты только подумай, о чем он просит! Сделаешь это - накличешь
на нас беду. - Хырда передохнула. - Хорошо, ты ему на пути попался... А если
б не встретился с тобой, если бы его еще в Москве застукали? Что он делал
бы? Пусть считает, что тебя нет, что он с другим проводником приехал из
Москвы. Пусть выкручивается как может. Ради аллаха, пусть он оставит нас в
покое!
- Не знаю, что он стал бы делать... Но в эту минуту вся его надежда на
меня, он послал за мной человека... Как же я прогоню его от своих дверей?
Хырдаханум села на кровать, стоявшую родом с кроватью Алибалы.
- Я поверну его от дверей, ты и знать нe будешь. Дадаш. Не друг он
тебе; окажись ты в его положении, он выручать не стал бы. Так что иной раз
вовремя остановиться - значит выиграть.
- Но я уже сказал, что поеду... А ты меня знаешь: если я дал слово
должен его сдержать. Польза или добро от этого будет - неважно, но я должен
ехать в Кубу и помочь Дадашу. Не будем больше говорить об этом. Ложись и
спи, не мешай мне зубрить список. Если свет мешает тебе, я пойду на кухню.
Хырдаханум рассердилась:
- Да, мешает! Гаси торшер и иди зубри на кухне этот поганый список.
Очень хочу, чтобы тебе как следует досталось в этой истории, - только тогда
ты образумишься. А достанется! Упрямство до добра не доводит,
Алибала знал, что жена говорит так сгоряча, на самом деле она не
допустит, чтобы с головы мужа хоть волос упал. Не ответив жене - нечего было
ответить! он ушел на кухню.
Хырдаханум лишилась сна. Некоторое время она лежала в постели,
возмущенная тем, что муж не желает ее слушать, но, вновь и вновь возвращаясь
к мысля о том, что может последовать, если Алибала поедет в Кубу и сделает
то, о чем просят Дадаш и Явуз, она решила не отступаться. Алибала, конечно,
думает только о себе. Для друга готов пожертвовать добрым именем. Но ведь
если случится что-то недоброе, удар обрушится не на него одного. Удар
придется и по ней. "Не приведи аллах, если его запутают и за пособничество
спекулянтам посадят, что я буду делать? Нет, я не допущу, чтобы он ехал в