"Елизавета Абаринова-Кожухова. Поэтический побег " - читать интересную книгу автора

знаю - ты вышла за меня, дабы овладеть моим состоянием, а потом, овдовев,
предаться преступным страстям своей порочной натуры. Ну извини, Анна, вот
таким вот живучим я оказался. Не оправдал твоих надежд.
АННА. Что ты такое говоришь!..
КЕРН. Ага, правда глаза колет? А ты мне зубы не заговаривай. Отвечай,
где была!
АННА (почти сквозь слезы). Что ты хочешь от меня услышать?
КЕРН. Правду, Аннушка, только правду, и ничего кроме правды. (Анна
молчит) Ну что ж, ежели ты забыла, то я тебе помогу вспомнить. Ты была у
господина... Ну? У господина Пу... Вспомнила?

Анна молчит. Маша дает ей знак - сначала машет руками, будто крылышками,
потом выставляет вперед ножку.

АННА (радостно). А, вспомнила! Я была у господина Путниня, у нашего
сапожника. На примерке.
КЕРН. У какого сапожника, что ты плетешь? (Срывается на крик) У Пушкина
ты была, у Пушкина, у Пушкина!
АННА (побледнев). У какого Пушкина?
КЕРН (свирепо). Не прикидывайся дурой - и без того умом не блещешь.
Тебе напомнить, кто такой Пушкин? Изволь. Виршеплет, за предосудительные
писания сосланный в Псковскую губернию! И вместо того чтобы каждодневно
благодарить нашего всемилостивейшего Государя, что не отправил его в Сибирь,
на рудники, сей щелкопер сбежал с места ссылки и заявился в Ригу!
АННА (упавшим голосом). Откуда ты знаешь?
КЕРН (не без некоторой спеси). А мы не такие дураки, за которых нас тут
кое-кто держит. Мы поставлены блюсти государственную выгоду, и мы ее блюдем.
А ты даже себя соблюсти не можешь - едва тебя этот писака поманил, так ты и
поскакала, будто похотливая кошка. (С ехидством) Или скажешь, что и это
неправда? (Анна молчит) Ну что ж, теперь, по всем правилам, господина
Пушкина следует схватить и препроводить куда следует. (Радостно) То есть в
ближайший острог!
АННА (устало). Ну и что ж вы этого не делаете?
КЕРН. Ха, ну как же - великого стихотворца, да в острог. Чтобы потом
всякие умники в столичных салонах шумели да заграничным послам жалились, что
в нашей стране душат свободное слово. А придворные бабы обоего пола Его
Величеству докучали - мол, прости ты, царь-батюшка, стихотворца неразумного,
он же не со зла сбежал, просто невмоготу стало в деревне зимой скучать. А
что наш Государь? Сам баба, тряпка! Либералишка... (Звонят часы, заглушая
очевидное ругательство) Ежели бы мы, истинные патриоты, его не удерживали,
так он давно бы уже все государство по ветру пустил! Разве такой Государь
нужен России? Вот Иван Грозный - это я понимаю, вот он был царь так уж царь!
Да если бы твой Пушкин позволил себе хоть сотую долю своих безобразий, так
знаешь что Иван Васильевич бы с ним сделал? Не знаешь? Колесовал бы, на кол
посадил! А знаешь, что он делал с неверными женами?.. (Немного успокоившись)
А наш-то, Александр Павлович, не выдержит, да и простит. Вот и будет твой
Пушкин в героях ходить да в великомучениках. (С затаенной завистью) Бабы на
него налетят, будто мухи на кучу варенья!.. А вот вам! (Подносит к носу Анны
Петровны фигу) Пускай убирается в свою сраную Европу!
АННА. В какую Европу?