"Елизавета Абаринова-Кожухова. Поэтический побег (Вполне возможная история в семи сценах)" - читать интересную книгу автора

ПУШКИН (затыкая уши) Нет-нет, и слушать не желаю! И без того
тошно, а тут еще ты приезжаешь и каркаешь, будто вран над
мертвечиной. И какая это муха, любезнейший Алексей Николаич, тебя
укусила?

ВУЛЬФ. А и вправду, чего это я? (Разливает) Пью за тебя, мой
добрый Пушкин! За твой несравненный дар!

ПУШКИН (с горечью) За мой дар... Да кому он здесь нужен?

ВУЛЬФ. Как это кому? Да хоть бы мне, моей матушке, сестрам, всей
читающей публике, всей России, наконец!

ПУШКИН. Всей России... А ведь наш Государь Александр Павлович
хотел упрятать меня в Сибирь. Я еще легко отделался - сперва
сослали на Юг, поначалу в Кишинев, потом в Одессу, а теперь сюда,
в глушь лесов...

ВУЛЬФ. Сам понимаешь, Александр Сергеевич, в какой стране живем.
Ты знаешь ли другую такую страну, где ее гордость, первого поэта,
схватили бы и отправили в ссылку, под полицейский надзор?..

ПУШКИН. Если бы полицейский! Они заставили это делать моего
собственного отца.

ВУЛЬФ (почти радостно) Вот видишь! (доверительно) Знаешь,
Александр, я вот хоть и не под надзором, а все ж с нетерпением
жду, когда закончатся мои вакации и я наконец-то вернусь в Дерпт.
Там дышится легче - хоть и Российская империя, но все-таки
вместе и Европа!

ПУШКИН. Европа... Как я мечтал бы там побывать - но увы!

ВУЛЬФ. Ты это всурьез, или для поэтического словца?

ПУШКИН. Всерьез, разумеется. (Мечтательно) Хотя и поэзия не менее
влечет меня туда. Париж, Рим, Венеция, адриатические волны...
Напевы тассовых октав... Помнишь, как у бедного Батюшкова - "Ты
пробуждаешься, о Байя, из гробницы..." Наливай, Алексей Николаич!

ВУЛЬФ (наливает) А ведь твою мечту, Александр Сергеевич,
исполнить не так трудно, как ты думаешь.

ПУШКИН. О чем ты?

ВУЛЬФ. Ну, слушай. Двенадцатого генваря я думаю возвращаться в
свою Альма Матер, и ты вполне можешь поехать со мной.

ПУШКИН. Постой, меня же на первой станции схватят!