"Александр Бушков. Сталин: Красный монарх" - читать интересную книгу автора

примерно так, как кошка к собаке. Зато его законная жена была целиком и
полностью на стороне большевиков - и ради пущей конспирации предоставила для
решающих заседаний свою жилплощадь. Обставлено это было в лучших традициях
женского коварства: Суханова, лисичка этакая, настояла, чтобы муженек не
тащился домой через полгорода со своего рабочего места, а ночевал там же -
чтобы, дескать, не переутомлялся. Не исключено, что при этом она, ласково
гладя супруга по макушке, ворковала что-нибудь вроде: "Котик, ты просто
обязан поберечь силы, ты нужен новой России, будь умницей..." Женщины на
такие проделки мастерицы.
В общем, как бы там ни выглядели уговоры, но Суханов им поддался - и
ночевал вдали от родного очага. У коего ночами собирался
Военно-революционный комитет. Узнав об этом впоследствии, Суханов на
супружницу обижался страшно. Судя по тому, что нам известно об этой
публике - революционерах, либералах, демократах, - можно с уверенностью
сказать: наверняка тов. Суханов в сто раз легче принял бы и пережил сугубо
постельную измену супружницы, нежели политическую... Но кто ж его спрашивал?
А теперь позвольте преподнести очередную сенсацию. Спорить можно, для
очень многих будет потрясающей новостью то, что большевистский переворот,
собственно говоря, состоялся не 25 октября (7 ноября по новому стилю), а еще
21-го!
Между тем все именно так и было. Как раз двадцать первого октября
петроградский гарнизон после митингов и резолюций признал своей верховной
властью Совет, а своим непосредственным начальством - большевистский
Военно-революционный комитет. После этого Керенскому с компанией оставалось
только тушить свет и сливать воду. В их распоряжении имелось в Питере
несколько сот человек, максимум - тысяча, что по сравнению с петроградским
гарнизоном было даже не каплей в море, а инфузорией, видимой не во всякий
микроскоп...
Но, что самое смешное и пикантное, решение гарнизона посчитали за некую
абстракцию и "временные", и большевики! Потому что очень похожих резолюций к
тому времени было вынесено уже немало... И какое-то время, четыре дня, все
шло по-прежнему. В Зимнем балаболил Керенский, в Смольном занимались
текущими делами. Как писал в мемуарах Суханов: "Совет по традиции не
признавал себя властью, а правительство по традиции не сознавало себя
чистейшей бутафорией..."
Последующие четыре дня, честно говоря, напоминали скорее дурной
балаган. Двадцать второго делегация Военно-революционного комитета заявилась
в Главный штаб, к командующему Петроградским военным округом полковнику
Полковникову (наверняка, судя по фамилии, правнук крепостных крестьян,
принадлежавших некогда какому-то полковнику) и потребовала, чтобы им дали
право проверять все распоряжения штаба по гарнизону и ставить на них свою
визу. Полковников их матерно послал, и делегаты сговорчиво удалились - но не
по указанному адресу, а в Смольный. И ничего особенно не произошло. Все
занимались собраниями, заседаниями, резолюциями и прочей болтовней.
Двадцать четвертого добры молодцы Керенский с Полковниковым задумали,
наконец, нанести решительный удар по супостатам в лице большевиков. Самое
время... Но пусть никто не думает, что они собрали пару сотен верных солдат
и, усилив их броневиками, двинулись штурмовать Смольный...
Ничего отдаленно похожего. Как обычно, Керенский попросту дурковал.
"Решительный удар" заключался в том, что десяток безусых юнкеров с