"Александр Бушков. Антиквар" - читать интересную книгу автора

заморачиваешься хитрым юридическим оформлением. Надёжнейший вариант. Взять
хотя бы полотна великого мастера под названием "Даная", которое некий псих
ещё в советские времена уделал кислотой. Все признают, что нынешняя картина,
висящая благонамеренно в музее - реставрация, новодел чуть ли не на
девяносто девять процентов. А вот отдельные циники до сих пор промеж своих с
ухмылочкой задаются простым вопросом: а где, собственно, доказательства, что
нынешняя "Даная" и прежняя, до кислотного дождя - одно и то же полотно? Нету
таких доказательств и быть не может, что характерно...
Чтобы не усугублять неловкость, он сказал торопливо:
- Фаина Анатольевна, простите великодушно, надо бежать... Дела.
- До свиданья, голубчик, - с явным облегчением откликнулась старушка. -
Заходите, не забывайте, всегда буду рада видеть...
Спускаясь по лестнице, он упрекал себя за то, что упустил самую простую
возможность прояснить тёмные места: следовало уже давно, не мудрствуя,
всадить старушке микрофон в эту самую гостиную. Хотя бы на высоченный шкаф,
откуда чёрт-те сколько лет, он прекрасно знал, не сметалась пыль. Вовсе не
обязательно добывать по диким ценам нечто суперкрохотное, импортное:
шантарские умельцы давным-давно клепают не менее надёжные, весьма даже
дешёвые приспособления. Коробочка размером с карамельку, из неё торчит
проводок длиной в пару сантиметров - и в радиусе ста метров можно будет
слушать все разговоры в гостиной по самому обычному транзистору. Следует
завтра же нанести бабушке Фаине очередной визит, и...
Вынимая на ходу сигарету, досадливо крутя головой, он подошёл к своей
довольно-таки простецкой "тойоте". Все окна были опущены, табачный дым валил
наружу, верная команда терпеливо ждала.
- Кащеева Дашка подъехала, - сказал Шварц. - С каким-то ботаником.
Ботва до плеч, сам...
- Я знаю, - сказал Смолин, - стоп... На чём - подъехала?
- А вон, - Шварц кивнул в сторону притулившейся неподалёку вишнёвой
"восьмёрки", весьма даже не новой, но достаточно ухоженной. - Ботан за рулём
был.
- Понятно, - кивнул Смолин. - Поскучайте-ка ещё чуток, я пост
проверю...
Он широкими шагами направился к двухэтажному деревянному домику,
потемневшему от времени (помнившему и Фиделя, и Никитку, определённо),
взбежал на второй этаж по скрипучей узкой лестнице, постучал в обитую
потрёпанным дерматином дверь.
Секунд через десять изнутри насторожённо и громко поинтересовались:
- Ктой-то?
- Яй-то, - сказал Смолин. - Отворяй, Кузьмич, живенько...
Скрежетнул ключ, потом заскрипел засов, потом звякнула цепочка, дверь
распахнулась с противным визгом, и на пороге обозначился старикашка в
толстенных шерстяных носках и давным-давно отменённом в армии
обмундировании: галифе и гимнастёрка п/ш, то бишь "полушерстяные", все
мелкие, начищенные пуговки аккуратно застёгнуты до самой верхней (хотя ворот
и должен ощутимо резать шею), формяга без погон тщательно отглажена, талия
перетянута ремнём совершенно по-уставному, так что лишь два пальца и
пройдёт, никак не более. Старикан был ветхий, но из породы живчиков.
Хромовые прохаря, безукоризненно надраенные, стояли у порога, орденские
планки на гимнастёрке начищены, тонкий плексиглас без малейшей царапинки.