"Александ Бушков. Сталин: Схватка у штурвала" - читать интересную книгу автора

Александ Бушков


СТАЛИН

Схватка у штурвала


Глава первая
ГОРИ, ОГОНЬ, ГОРИ...


1. Великая смута, действие второе

Самая настоящая многопартийность сохранялась в первые полгода 1918-го.
Вот характерный пример, один из множества: протокол "общего собрания граждан
Усть-Сылвицкого завода". Это - на Урале. Обсуждают, как руководить
национализированным предприятием, как ему работать. Председатель собрания,
товарищ Смирнов, представляет доклад, составленный тремя партиями "левого
течения": "социал-демократов, социал-революционеров левых и максималистов".
"Левые социал-революционеры" - это, конечно же, левые эсеры.
"Социал-демократы" с равным успехом могут оказаться как большевиками, так и
меньшевиками - а то и теми, и другими, их явно пока что не разделяют.
Загадочнее с третьей партией. Которая именно имеется в виду, с ходу не
установить: были и эсеры-максималисты, и анархисты-максималисты. Словом, не
однопартийная диктатура, а обыкновенная коалиция "левых течений"...
Примерно такое положение сохранилось повсюду до 6 июля восемнадцатого
года, когда во время очередного съезда Советов левые эсеры подняли
вооруженный мятеж и в Москве шли самые настоящие бои с участием броневиков и
артиллерии. В перестроечные времена, когда было модно огульно "обелять" все
и вся по принципу "если большевики говорили "черное", значит, на самом деле
было белое", многие борзые перья лихо объявляли левоэсеровский мятеж
циничной провокацией большевиков.
Позвольте не поверить. Левые эсеры были публикой, которую не особенно и
надо провоцировать на мятеж: записные террористы, привыкшие решать любую
проблему пулей и бомбой, могли без всяких провокаций пустить в ход оружие.
Просто потому, что таков уж менталитет революционера: если он полагает себя
правым, а своих оппонентов неправыми, то со спокойной душой развяжет любую
бойню. Количество жертв роли не играет - как и все прежние отношения с
противником...
Одним словом, первые полгода не было никакого "красного террора". Не
кто-нибудь, а жандармский генерал Спиридович писал в своих мемуарах, что до
лета 1918-го он преспокойно жил в Москве, ничуть не скрываясь от властей,
которые его не беспокоили и даже не думали преследовать...
В первые месяцы после революции победители сплошь и рядом отпускали
пытавшихся воевать против них генералов под честное слово не принимать более
участия в вооруженной борьбе. Господа генералы и офицеры с честными глазами
давали слово, после чего пробирались на юг и без особого промедления - и без
малейших угрызений совести - начинали формировать отряды для войны с
большевиками. Хозяева своего слова: хотят - дают, хотят - берут обратно...