"Александр Бушков. Легенды грустный плен" - читать интересную книгу автора

шумерские и вавилонские мечи, еще покоится глубоко в недрах
земли. На всей планете нет ни одного металлического
предмета собственного производства.
Впереди - небольшая рощица, островок посреди саванны,
взгляд не в состоянии пронизать ее насквозь, и охотник резко
забирает влево, заранее отводя назад копье для возможного
удара - бывает, раненый зверь в приступе яростного отчаяния
выбирает такие вот уголки для последнего боя. Всякое
случается, примеров хватало.
Все его чувства обострены, он привык к охотничьим
неожиданностям и потому даже не вздрагивает, увидев перед
собой вместо разъяренного оленя - людей. Предположим, не
совсем таких же. Но людей, несомненно. Двоих.
Он стоят, изготовив копье, левая рука готова выдернуть из
ножен костяной кинжал. Глаза охотника, мастера по чтению
звериных следов, различающего не один десяток оттенков в
красках неба, вбирают детали и частности, как сухой песок -
воду.
Их двое, они ниже и тоньше и, судя по особенности лиц,
принадлежат к чужому, неизвестному племени. То, что на них
надето, цветное, яркое, блестящее, непонятно из чего
сделано; и вовсе уж странным кажется рядом с ними что-то
прозрачное, сверкающее, чудных форм, блестит что-то
серебристо-витое, что-то вытянуто в обе стороны от
стрекозиного тела - то ли гигантская птица из застывшего
льда, то ли замороженный и оттого ставший видимым вихрь.
Почему-то это навевает мысли о полете.
Но не оно, сверкающее, самое важное. Главное, охотник не
видит опасности. Эти двое не выглядят серьезными
противниками - он может справиться с ними голыми руками. У
них и возле нет ничего похожего на оружие - один держит в
руке что-то короткое, маленькое, блестящее, но оно короче
кинжала, совсем неопасное и несерьезное. Даже на
метательное оружие не похоже - чужой держит его, просунув
указательный палец в середину, так не держат метательный
камень. И лица спокойные, не злые.
Собственно, долго раздумывать не над чем. Все ясно.
Опасности нет. Саванна не принадлежит никому в отдельности,
и всякий, откуда бы он ни явился и куда бы ни шел, вправе
иметь свою тропу. У охотника и его соплеменников нет
привычки набрасываться на не выказывающего враждебности
чужого только потому, что он чужой. Убивать людей следует
лишь защищаясь.
Поэтому охотник выпускает копье, повиснувшее на запястье,
на ремешке. Показывает тем двум раскрытые ладони, дает
понять, что на беззлобность он отвечает тем же, не видя
причин для схватки. Откуда бы они ни явились и какими бы
странными ни были их предметы - видно, что они все поняли.
На этом их пути должны разминуться. Достаточно того, что
обе стороны уважают чужую тропу и показали это. Так что