"Александр Бушков. Пиранья: первый бросок (Пиранья #0)" - читать интересную книгу автора

- А, ну да... Ладно, проходите в автобус. - Он покосился вправо и,
стараясь проделать это понезаметнее, от души сплюнул: - Тв-варь такая,
расстрелял бы...
Справа, на палубе "Русалки", калифорнийский облом Драйтон прилагал все
усилия, чтобы испаскудить святой для каждого советского человека праздник:
вся его компашка, состоявшая из него самого, ослепительных блондинок
Гейл с Моникой и четырех бездельников мужского пола, маршировала
взад-вперед от носа к надстройке, причем Драйтон что есть мочи колотил в
местный барабан, похожий на половинку дыни. На шее у всех алели куски
материи, долженствующие, надо полагать, изображать рионерские галстуки,
вся банда, включая девушек, была лишь в плавках. Мало того, по сигналу
Драйтона они время от времени дружно орали:
- Лье-нин! Парртия! Комунисм! - И еще что-то неразборчивое, что, скорее
всего, было вовсе уж исковерканными русскими словами. На Панкратова жутко
было смотреть, он клокотал и кипел, как распаявшийся самовар, но прекрасно
понимал, что ничего не в силах предпринять, - провокаторы не покидали
суверенной американской территории, каковой согласно международным законам
являлась "Русалка", мало того, вели себя так, словно и не подозревали о
присутствии метрах в пяти от их корыта советского судна "Сириус"...
- Послу напишу докладную, - жалобно пропыхтел Панкратов. - Пусть подаст
ноту...
- Не получится, - изображая полнейшее равнодушие, пожал плечами Лаврик. -
Зацепки не усмотрит. Вот если бы они к нам на палубу полезли... Пойдемте?
...Бюст Ленина располагался в весьма живописном месте - совсем неподалеку
от берега океана, под величественными пальмами. Мазур впервые участвовал в
такой церемонии и поначалу увлекся, смотрел во все глаза. Самого
президента островной республики так и не дождались, должно быть, занят
вовсе уж неотложными государственными делами, зато ив черном "Ситроене"
под эскортом четырех мотоциклистов в белых шлемах и белых крагах прибыл
его высокопревосходительство Арман Лажевен, губернатор острова, по
здешнему обычаю соединявший в своих руках все мыслимые власти, от судебной
и полицейской до таможенной и культурно-просветительской. Осанистый и
вальяжный был господин, смуглый и курчавый, с четырьмя наградами на груди.
Мазур таращился на него и свиту во все глаза, он так и не успел привыкнуть
к весьма экзотическому облику местных жителей. Здесь, на островах,
смешалась кровь африканских рабов и пиратов всех европейских
национальностей, французских колонистов, английских и арабских моряков,
китайцев, индийцев, мадагаскарцев. И потому проще всего было сказать, что
коренные ахатинцы походили исключительно сами на себя: смуглые, курчавые,
с выразительными чертами лица, то недвусмысленно напоминавших о близкой
Африке, то казавшихся инопланетянами-гуманоидами с неведомой планеты.
Попадались настолько красивые девушки, что мужику их даже не хотелось -
трудно представить этих марсианок в прозаической постели.
Увы, постепенно все стало оборачиваться неинтересной рутиной - сначала
возложили гирлянды ярких тропических цветов советские дипломаты и
губернатор со свитой, потом к бюсту с такими же гирляндами потянулись
местные, потом произносили речи, гости и хозяева, потом подростки устроили
длиннющий концерт с песнями и декламацией на четырех языках. Становилось
все скучнее. Мазур, когда Самарин незаметно подтолкнул его локтем,
переключил внимание на кучку иностранных журналистов - те тоже уже