"Андрей Буторин. Работа над ошибками (Puzzle)" - читать интересную книгу автора

продолжали катиться слезы. Не в силах вдохнуть полной грудью, словно горло и
впрямь было забито снегом, Алексей только по-детски жалобно всхлипнул и сел
на диване, свесив ноги на пол. Тело его била крупная дрожь, словно оно все
еще переживало чувство ледяного давления снежных тисков.
Этот сон преследовал Алексея почти каждую ночь с тех пор, как не
вернулась со своего последнего восхождения Лариса. Подъем на тривиальный для
мастера ее класса четырехтысячник не предвещал никаких особенных трудностей,
и, тем не менее, горы в очередной раз показали человеку его место.
Неожиданный в начале октября сход снежной лавины оборвал жизнь Ларисы и
лишил смысла дальнейшую жизнь Алексея. Ее тело так и не нашли, погребенное
под многометровым снежным саваном.
Алексея жгла и мучила только одна мысль: почему он сам не помчался
туда - в предгорья Алтая, чтобы собственными руками разгребать этот
проклятый снег, разгребать до тех пор, пока не найдет свою возлюбленную, ее
мертвое тело... Но в том-то и беда, теперь он мог себе признаться, что
боялся найти Ларису мертвой... Он знал, что она не может уже быть живой ни
при каких обстоятельствах, но пока он не видел ее мертвой, она оставалась
для него живой хотя бы в воспоминаниях. Но все равно он проклинал себя за
это малодушие, и с тех самых пор сон о снежной трясине стал преследовать его
по ночам.
Говорят, что время лечит. Может, для кого-то это изречение подходит. Но
Алексей даже по прошествии восьми с половиной месяцев не чувствовал никакого
облегчения. Боль, сжавшая ледяным обручем его сердце в далеком октябре, не
проходила. Может, она стала чуть менее острой, но зато стягивала этот обруч
все туже и туже. Не помогли ни водка, которой он три месяца кряду глушил
любые проблески сознания, ни психологи, к которым он под натиском друзей
обратился позже. Не помогало ничего, даже столь любимая ранее работа в
газете. Впрочем, оттуда Алексея вынуждены были уволить через пару месяцев
после трагедии, поскольку на работе он практически не появлялся, а если и
появлялся, то в таком виде, что лучше бы уж не появлялся совсем. Главный
редактор долго терпел поведение Алексея, поскольку работником он был
хорошим, да и человеком замечательным, но и самому бесконечному терпению
когда-нибудь все же наступает конец. Уволили Алексея, правда, не по статье,
а "по собственному", - все же главный был далеко не скотиной. И даже, занеся
ему самолично домой трудовую книжку и остатки зарплаты, начальник сказал,
глядя в красные, с опухшими веками глаза Алексея: "Ты решил идти вслед за
ней? Это твое дело. Но ведь и ТУДА надо уходить человеком. Зачем ты ей нужен
ТАКОЙ? А если передумаешь все же себя гробить - возвращайся! Приму назад и
ничего не вспомню". Из дикого трехмесячного запоя Алексей все же тогда
вышел, правда, продолжал выпивать довольно часто, но не скатываясь уже в
пропасть безумия. Однако на работу не вернулся. Он потерял к ней всякий
интерес. Он потерял интерес ко всему, он потерял интерес к самой жизни. И
тогда Алексей решил, что дальше так продолжаться не может.
Он был поздним и единственным ребенком в семье. Маме было уже почти
сорок, когда он появился на свет. А когда ему было двадцать восемь - мамы не
стало. Отец, крепкий еще семидесятилетний мужчина, сгорел как свечка после
смерти жены за каких-то полгода. А еще через полтора года не стало Ларисы.
Ничего больше не держало Алексея на этом свете. Друзья - сплошь отцы
счастливых семейств - не могли заполнить собой пустоту в его сердце и
осветить черную темень в душе. Напротив, Алексей стал замечать, что общаться