"Денис Бутов. Дедушка Кузя" - читать интересную книгу автора

лихорадочно соображая, кого и когда он мог заметить.
Ага, кошара. Вот куда коробка-то ушла. Трындец кошаре. Капэвэтэ - это
вам не в тапки срать. Развалины рейхстага. Плохо, что чехи в зеленку свалили
сразу, ни одного положить не удалось. Счет 9-0, из головного бэтээра не
выскочил никто. "Сержант, пидор гнойный!!!", - орал ротный, выбивая пыль из
сержанта-контрактника - командира Колиной машины. - "Сука, блядь, ты где
должен был быть?! Убью нахер!" Не убил, конечно, так, ногами потоптал.
Строй. Перед строем - экипаж без сержанта. Начштаба полка подполковник
Богомилов лепит, как по учебнику. Проявили мужество, а как же. Умелыми
действиями тыры-пыры представить к медалям "За отвагу". Сержанту -
внеочередного младшего сержанта. Будь здоров и не серчай.
Ну, отметить-то надо. Отметили. Очухались в зиндане, побитые изрядно.
Трое суток просидели. Подняли. Строй. Перед строем - небритый, опухший,
вонючий экипаж. Без сержанта. Тот же начштаба лепит, зараза, как по
учебнику. За недисциплинированность тыры-пыры представления на медали
отозвать. Да и хер с ними. Хорошо, хоть под суд не отдал.
Кузя просрался, дезуху залечил, и началось дрочево по новой. Хоть его
стреляй, хоть сам стреляйся. Главное, - до дембеля пара месяцев, нахрена
напрягаться? Нет же, встает сам в семь утра, чтобы Коля в бэтре не спал. И
не его ведь экипаж, вот что занятно! Мудак. Маленький, жилистый, -
попробовал как-то Коля залупиться - отоварился тут же по полной программе. А
пришла Кузе посылка - отсыпал Коле сигарет цивильных да конфет щедрой рукой.
Чужая душа - потемки. А бить не перестал.
Очередной выезд на сопровождение. До колонны так и не доехали. Сработал
фугас, известив окончание войны для Коли Булкина. Дальше Коля не помнит
ничего. Очнулся в госпитале. Правой ноги до колена нет. Отвоевался.
"Дискотеку на плацу освещают трассера..." Фигня. Главное - живой остался. А
с ногой придумаем что-нибудь. А по ночам - мозжит культя, мочи нет, а по
ночам - зубы скрежещут и крошатся. А по ночам - жить не хочется.
Начал уже ходить на костылях. Вышел на крыльцо - покурить. Опа, пацаны
свои! С Колиной роты! Серега-Блинчик и Костя-Гном. "Колян, здорово! Как
ты", - деликатно не смотрели на остаток ноги. Да нормально. Главное, блин, -
живой остался. Как там в батальоне, что там? "Да что, нормально все.
Потрепали нас тут. Комбата ранило, ротному нашему, прикинь, осколком кончик
носа отхерачило. Ходит теперь такой гоблин. А Кузя в бэтре сгорел." Как
сгорел?! "Да, сгорел, на зачистке. Образцово-показательная такая зачистка
была, с журналистами, с генералом, вся херня. Кузя как раз генерала вез.
Фугас ебанул, обстрел, вся херня. Кузя с перебитыми ногами увел бэтр во
двор. Хуе-мое, паника там, вся херня. Давай генерала эвакуировать, вертушку
вызывать, "крокодилов" на прикрытие, вся херня. Про Кузю забыли, пидоры. А
чехи давай с граников херачить, ну и подожгли бэтр. Пацаны потом
рассказывали, Кузе метра не хватило доползти до люка. Ну вот и сгорел. Зато
теперь к Герою представили, вся херня".
Вернувшись в палату, Коля долго сидел как оглушенный, на краю своей
койки. А потом, как будто включившись, заплакал. Заплакал навзрыд по носу
ротного, по комбату, по своей ноге. А больше всего - по своему "дедушке".
Дедушке Кузе.