"В.Ф.Бутурлинов, Г.К.Плотников. О советско-китайской границе: Правда и пекинские вымыслы " - читать интересную книгу автора

Роль китайских милитаристов в японской интервенции на Дальнем Востоке
была значительной. Дуань Цижуй и милитаристская клика Чжан Цзолиня
предоставили Японии североманьчжурский плацдарм, построенную Россией
Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), водные коммуникации по Сунгари и
Амуру для перегруппировки и переброски японских войск, обеспечивали
формирование, пополнение белогвардейских частей Семенова, Калмыкова и
других, пропуская банды через маньчжурскую границу на территорию Приморья,
Приамурья и Забайкалья. В секретном приложении к упомянутому выше
японо-китайскому соглашению от 16 мая 1918 г. китайская сторона взяла на
себя: охрану тыловых коммуникаций японских войск на территории Маньчжурии,
обеспечение их свободного продвижения по Сунгари и Амуру, предоставление
японскому командованию плавсредств и проводку их по фарватеру; обязанность
предоставлять магистраль КВЖД для перевозки японских войск и охранять
эшелоны; закупку на территории Маньчжурии продовольствия для японских войск;
обязанность приглашать японских офицеров-инструкторов для обучения частей
китайских войск, несущих охрану и гарнизонную службу от Урги до Читы;
обещание не препятствовать формированию оказавшихся на территории Маньчжурии
русских войск и пропускать их через границу на территорию русского Дальнего
Востока. Китайское правительство согласилось на ввод в северную часть
Маньчжурии 60 тыс. японских войск, на пропуск через Северную Маньчжурию
войск японской Квантунской армии, действовавших совершенно независимо от
союзных войск под руководством штаба Квантунской армии в Порт-Артуре и
генерального штаба в Токио.
Наряду с этим китайские войска приняли непосредственное участие в
иностранной военной интервенции против молодой Советской республики на
Дальнем Востоке.
Этими действиями китайских властей были возмущены китайские трудящиеся
в России и в самом Китае, которые на своих митингах и собраниях требовали
проведения дружественной политики в отношении Советской России.
27 сентября 1920 г. НКИД РСФСР в специальной ноте повторил положения
Обращения 1919 г. и вновь подчеркнул, что НКИД "неуклонно будет
придерживаться тех принципов, которые изложены в Обращении Русского
Советского Правительства от 25 июля 1919 года, и положит их в основу
дружественного соглашения между Китаем и Россией".[23] Однако положение не
изменилось. Пекинские власти сделали вид, что они поняли советское заявление
как односторонний отказ, и не спешили с соответствующими переговорами. Между
тем ссылаться на ноту 1920 г. как на доказательство одностороннего отказа
Советского правительства от каких-то договоров не было никаких оснований.
Это касается не только предложений об аннулировании неравноправных
договоров, но и предложений Советского правительства об отказе от русской
доли контрибуции за восстание ихэтуаней. Объясняя юридическую сторону дела,
советское представительство в Китае в ноте от 13 декабря 1923 г. отмечало:
"Ноты Советского Правительства от 1919 и 1920 гг. действительно говорят об
отказе от боксерской контрибуции. Но одного того факта, что Китайское
Правительство ознакомилось с их содержанием, недостаточно для того, чтобы
оно могло освободиться от формальных обязательств, наложенных на него
заключительным протоколом 1901 г. Ноты Советского Правительства заключают в
себе, с одной стороны, изложение точки зрения на все русско-китайские
вопросы и, с другой стороны, предложение заключить на этих основах
соглашение. Но, к сожалению, Китайское Правительство не дало еще надлежащего